Утром коту не пришлось садиться человеку на лицо, человек лежал на диване в помятой одежде с раскрытой книжкой на груди и внимательно рассматривал трещины на потолке. Так что потребовалось всего лишь немного помяукать, чтобы он очнулся от своих непонятных грез и поплелся на кухню. Контрабас тоже не спал всю ночь, но по своим причинам. Все же хорошо быть котом, никакие душевные потрясения не могут повлиять на твой крепкий сон и здоровый аппетит.
И вновь из калитки вышел контрабас в темном пальто и, неловко ступая, пошел вниз по тропинке, и дальше вверх по холму сквозь стройные нежные ряды, к реке, через мост, притормозил на остановке, посмотрел на часы, оглянулся. Тут же из тумана вынырнул синий трамвай. Контрабас проворно забрался на заднюю площадку, с нетерпением огляделся, но внутри были только седая старушка в круглых очках с охапкой тюльпанов, подсматривающих из пластикового пакета, и всклокоченный дедуля в большом шерстяном жакете, громко кашляющий и читающий огромную газету. Человек с контрабасом так и простояли всю дорогу на задней площадке, контрабас смиренно, а человек – нервничая, смотря по сторонам и даже выглядывая из дверей на остановках.
Следующие дни продемонстрировали настоящие чудеса издевательства высших сил над людьми с тонкой душевной организацией. Пассажирами синего трамвая оказывались исключительно странные персонажи.
Крепко пахнущий бомж, выдавливающий взбитые сливки из баллончика прямо в свой довольный рот. Милый старичок с ладным и гладким, как его лысина, веслом. Нервно спящая девушка в грязных кедах, с большой вилкой на коленях, такой большой, что она казалась реквизитом из плохого фильма. Огромный бритый мужик с рыжей бородой и в килте с очень маленькой и очень трогательной розово-сиреневой дочкой. Упитанный молодой мужчина в желтом, увлеченно читающий толстую книгу черно-белых комиксов с утешительным названием "Из ада". Две громкие девушки и тихий парень, одетые по-праздничному, они, видимо, ехали на торжество, в честь которого парень всю дорогу усердно полировал ботинки собственной слюной.
И ни разу ни одного намека на золотое сияние. Хотя нет, один раз за заднюю площадку поборолся золотой человек – он работает в центре живой статуей, он никак не может сесть, он должен всю дорогу стоять, войдите в мое положение, я прошу Вас.
Но это не считается.
Так что все-таки ни одного.
И все ложи были бархатными и обыкновенными.
И каждый вечер теперь трамвай подъезжал к остановке, открывал двери, но человек, вовремя оказавшийся в желтом островке света, не поднимался ему навстречу. Двери закрывались, только глаза и кудри его на некоторое время оставались освещенными. Трамвай уезжал, и он шел по его следам в бар. И контрабас шел за ним.
