На другой стороне моста к трамвайной остановке из тумана вышел человек с контрабасом на спине. Помедлил, посмотрел на часы, на расписание трамваев и продолжил свой неловкий путь.
В оркестровой яме было ярко, шумно и суетливо. Летали запахи поторопившихся тел, помад скрипок и размокших тростей духовых. Контрабас медленно вплыл и осел в углу, человек раздел его и обнял. Тот глубоко вздохнул. Другие контрабасы с неприязнью покосились на него. Он еще и вздыхает, вы только подумайте.
Скрипки одна за другой, как стая бабочек, вспорхнули с колен и легли на ключицы своих хозяев. Колени зажали виолончели. Дирижер нежно подпрыгнул и затанцевал. Контрабас низким тягучим голосом запел под смычком.
После спектакля, болтаясь под ногами, пожимая руки и смущенно отводя взгляд от округлых силуэтов скрипачек, человек дождался, пока зал опустеет, и вернулся за контрабасом. Остальные снова на них покосились, некоторые даже закатили глаза, нет, ну куда это годится. Приличные инструменты такого себе не позволяют.
На площадке мраморной лестницы человек на секунду задержался у зеркала, попытался поправить свои неуправляемые кудри, но ничего этим не добился. Он слегка подпрыгнул, чтобы контрабасу стало удобнее, и вышел в вечернюю морось.
Снова мимо прогремел синий трамвай с уютным желтым светом внутри, завернул за угол. Человек ускорил шаг, попытался перейти на бег, но контрабас замяукал от напряжения, и человек пошел ему навстречу, попрощавшись с дерзкой мыслью добраться до бара без опоздания.
Так они и шли вдвоем по железным следам, пока другой трамвай не нагнал их и не прогнал с дороги противным трескучим сигналом. И даже не остановился, чтобы их подобрать.
В баре было уже накурено, управляющий хмурился, но от пианиста пахло белым вином, а это обещало нескучный вечер и интересные импровизации, так что иногда бывает полезно и опоздать. Контрабас завибрировал в своем пальто от нетерпения. Человек улыбнулся ему, и они вдвоем поплыли из окна, к реке, над рекой, в туман, над туманом, над городом, по которому расползались последние трамваи, а по их следам шел контрабас в темном пальто, близоруко ступая в лужи.
Спустившись с яблочного холма и пройдя по тропинке вверх, он открыл калитку в стене и боком протиснулся во двор. Бордовый дом зажегся одним глазом, а потом и вторым, когда человек, оставив контрабас в комнате, прошел на кухню. Пока закипал чайник, покрывая испариной окно, человек смотрел во двор – на тени еще полупрозрачных веток, сплетающихся с отражением его кудрей. Старый рыжий кот тоже пришел на кухню и нагло заявил о своих правах.
