Я пришел к синему дому.
Сейчас, в свете дня и моего состояния, дверь выглядела куда ободраннее. Царапины, полосы оранжевой краски, которых я тогда даже не увидел, теперь просто бросались в глаза. Я забарабанил в дверь, крича имя Джулии. То ли за дверью, то ли из других квартир послышался шум — шаги, скрип половиц, голоса. Я привалился к двери плечом и принялся долбить кулаком, разбивая в кровь костяшки пальцев.
Дверь открыл незнакомый мужчина. Стиснув зубы, он мерил меня суровым взглядом. Белая рубашка в подмышках темнела от пота.
— Где Джулия? — спросил я.
— Ушла. Тебе тоже лучше уйти.
— Ты Гектор Прима?
Попал. Взгляд мужчины дрогнул, словно его ударило током.
— Нет здесь никакого Гектора Примы. Уходи.
Он попытался закрыть дверь, я ворвался внутрь. Голос у меня дрожал, то ли от страха, то ли от волнения.
— Когда она вернется? — Он выталкивал меня, но безрезультатно. — Я выследил Гектора Приму. Здесь, в этом городе. Джулия говорила, она его знает. Сказала, познакомит, если заплачу. Ну так я заплатил. Теперь хочу познакомиться.
— Нет тут Гектора Примы.
— Я всему вашему сраному городу расскажу, что здесь случилось. Буду стоять под дверью неделями. Месяцами. Сколько надо, столько и буду.
Мужчина опустил глаза, отступил на шаг. Комната за дверью была не больше моей собственной квартиры. Такая же обшарпанная и затхлая. Я огляделся и не увидел никаких следов Джулии. Мужчина старательно избегал смотреть мне в глаза, и только часто прерывисто дышал, пока я исследовал его, а может, и ее тоже, комнату.
— Где она?
— Ушла, — повторил он.
— Когда вернется? — Я слышал в собственном голосе ярость, но похоже было скорее на нытье.
— Никогда.
— Почему?
Теперь он смотрел мне прямо в глаза.
— Потому что привела сюда тебя. Я ее вышвырнул. Твои деньги она забрала. Мои, кстати, тоже. Здесь нельзя болтать о Гекторе Приме. Иначе… иначе все кончится.
Я упал на кушетку. Она заскрипела и застонала подо мной.
— Ты он?
— Нет.
Он тяжко вздохнул и сел на пол спиной к стене, обхватил задранные колени руками и стал выглядеть каким-то хрупким.
— Я записываю что… он говорит. Тайком. Если это выплывет, он перестанет со мной разговаривать.
— Не понимаю, — сказал я, хоть это было не совсем так.
Он покачал головой.
— Началось несколько лет назад. Выплаты только пошли, все стали получать деньги. Начали думать, что все это надолго, понял? Что никуда оно не денется. Все счастливы, да? Ну как, у всех же теперь деньги есть. Но нашелся один старый хрен, сказал, что все это чушь собачья, типа того. Ну и что-то я завис, стал тусоваться, слушать. Болтать с ним, понял? Потом… записать решил. Запостил. Выдумал имя.
