– Ну что ж ты жену на родину не свозишь? – спрашивали сурово мужики Пенкина, прижав маленечко к стенке.
– Да у нас там не осталось никого… – отнекивался Пенкин, пожимая плечами с новогодним дождиком.
– Могилки отцов, дедов – это никого? – опять допрашивал неизвестный голос из русской толпы.
– Да к тому же власть заворовалась. Смотреть на неё тошно, потому мы решили, чтоб глаза её не видели… – приводил доводы Пенкин.
Как в микрофон кто-то заорал.
– НОВЫЙ ГОД! СДЕЛАЙТЕ ПОГРОМЧЕ ТЕЛЕВИЗОР!
Все немного оглохли, но ринулись к своим столам за бокалами.
– ТРИ МИНУТЫ ДО НОВОГО ГОДА, ТОВАРИЩИ! – крикнул микрофон неизвестным голосом. Воланд пытался найти того, кто его украл и теперь орал в него как ненормальный.
– Сделайте погромче президента! – орали русские.
– Глаза б мои его не видели… – сказал Пенкин и обиженно ушёл встречать –Новый год в гримёрную. Жена осталась с бабами, ей в стакан к водке добавили игристого.
Все дослушали президента, хотя слышали лишь обрывки его слов о затягивании поясов потуже, тёмных временах и прочих нерадужных перспективах. Во-первых, после ора Воланда и неизвестного тамады слух так и не восстановился, во-вторых, экран рябил, связь на чужбине с родиной была не очень. В-третьих, адреналин стал перекрывать все органы чувств, готовые к счастью и новой жизни.
Наконец, кремлёвские часы пробили полночь, и дружный крик затмил первые секунды Нового года. Послышались взрывы, салют врывался в окна праздничной залы, люди, обнимаясь и целуясь на ходу выбегали на улицу, чтобы увидеть яркие огни.
Павел мог смеяться открыто, глядя как немцы, отяжелевшие от пива, вина, рульки и десерта, весёлой гурьбой забрались на стулья и, взявшись за руки, прыгали вниз.
– Что это они? – спрашивал он их друга, у которого жена тоже была немка и прыгала вместе с мужиками.
– Да традиция такая! – объяснял через грохот и топот мужчина.
– А эти че? – интересовался Павел, глядя на не прекращающих целоваться французов, количество поцелуев уже перевалило за десяток. Позавидовал бы сам Брежнев.
– Традиция. Любимых, родных, друзей целуют до потери памяти, –объясняли языки с этой стороны.
Павел слегка поморщился, потому что традиции перекинулись на него.
– Спасибо! Спасибо, мужики! – в ответ сухо кивал следователь, понимая, что вряд ли эта мода, как бы ни старались, приживётся в России.
– Паша, с Новым годом, – вдруг услышал следователь и обернулся. Честно сказать, он немного подзабыл о жене, которая подзабыла его ещё с аэропорта. – Я тебя очень люблю и очень хочу, чтобы у нас всё было хорошо.
