После чего добавил с ехидством:
— Разве что… кое-кто взял заложника и задумал пристрелить его из его же личного оружия. Но на такие случаи, уж прости, те, кто придумал систему доступа, не рассчитывали. А если и рассчитывали, то не в пользу всяких похитителей или любителей пострелять. Великое упущение!
— Да не боись, я свое слово держу… я из «правильных варваров», — успокоил я пленника, — как обещал, так и сделаю. Но если попробуешь что-то отмочить… хм. Я еще могу выбросить тебя из кабины. На лету. Обойдясь без всякого оружия. То-то жена с детками не обрадуются.
Атлант посмотрел на меня, оценив, что и ростом и плечистостью он мне уступает — и насупился, внутренне признавая мою правоту. В том смысле, что никаких хлопот мне доставить действительно не попытался.
Зато на крыше здания, куда я его высадил, напоследок не удержался от колкости:
— Ты обещал меня оставить на соседней крыше, а пролетел подальше. Не очень-то ты правильный варвар.
— Как угодно, — огрызнулся я, уже собираясь опустить прозрачный колпак.
— И вот еще что, — продолжал атлант, — ни жены, ни деток, которыми ты меня стращал, у меня нет. Зато у меня есть… друг.
Да еще похабно так подмигнул на последних словах. И губами причмокнул, изображая поцелуй, гад этакий. Как будто назло.
Хотя почему «как будто»? Точняк, хотел поквитаться (хотя бы морально) с тем, кто ему врезал и в заложники захватил. И осведомленность о ментальности варварских народов ему в этом неплохо помогла. Знал наверняка, как у дикарей так называемых относятся к подобным проявлениям «цивилизованности».
Ну и Морглокх с ним! И с другом его, не тем местом думающим.
Минут сорок или около часа я лишь бесцельно покружил над городом да среди небоскребов-пирамид.
Если за мной и послали погоню, то либо она не слишком старалась, либо своими хаотичными перемещениями я мешал ей сориентироваться и лечь на курс, который бы позволил за наименьшее время преодолеть разделявшее нас расстояние и настичь угнанный летающий кораблик.
Даже если она вообще имелась — возможность дистанционной слежки.
Зато во время полета я успел худо-бедно присмотреться к Посейдонису, оценивая обстановку, а заодно пытаясь собраться с мыслями.
Первое впечатление от столицы Атлантиды, очарование, испытанное по прибытии в город развеялось на ветру, гулявшем над крышами небоскребов. Посейдонис больше не казался мне воплощенной утопией, ожившими картинками светлого будущего. Больше скажу: если в наше время бытует народная мудрость, что недостатки-де — это продолжение наших достоинств, то в случае с этим городом даже достоинства теперь виделись мне лишь оборотной стороной его недостатков.
