Отлично. Ситуация, таким образом, становилась неразрешимой. Что же делать? - недоумевал Месье, опустив голову и уставившись в темноте на собственные пальцы. Анна Брукхардт, которую начинало забавлять его замешательство, повторила, что он действительно волен поступить по своему усмотрению. В конце концов Месье, не зная, на что решиться, предложил компромисс: поделить всю сумму на четыре части и самому заплатить три четверти (это самое простое, сказал он, или, по крайней мере, элегантное, с точки зрения математики).
Выйдя из ресторана, они направились в сторону Люксембургского сада и обнаружили, что электричество отсутствует во всем районе, а может, и не только в районе, но этого они видеть не могли. Тихие улочки были темны как никогда, кругом только ночь да ночь. Перед зданием Сената выделялась чернотой решетка Люксембургского сада. С тех пор как выключился свет, прошло уже минут двадцать; Анна Брукхардт и Месье ощупью продвигались друг за другом и размышляли вслух о последствиях аварии, сочувствовали, например, тем, кто застрял в лифте (люди как- никак). Потом Месье, отстав от Анны, шагал, засунув руки в карманы, запрокинув голову и глядя в небо.
Первозданное небо, не тронутое городскими огнями.
Дойдя до площади Сен-Сюльпис, они сели на скамейку и долго сидели рядом, храня образцовое молчание. Умозрение, произнес наконец Месье, умозрение. Простите? - переспросила Анна Брукхардт, удивленная его неожиданной словоохотливостью. Да так, ничего, смутился Месье. Да нет же, вы что-то сказали, настаивала Анна. Я про умозрительный взгляд, повторил Месье. По крайней мере в науке, добавил он, чтобы быть совсем уж честным, и неопределенно махнул рукой, имея в виду и мнение Копенгагена, и всякие разные кванты. В самом деле, по утверждению Пригожина, квантовая теория разрушает представление о том, что физическое описание предмета объективно и отражает свойства системы, независимо от условий наблюдения. Да, но. Рядом с ним на скамейке, вне всяких сомнений, лежала рука Анны Брукхардт.
Месье смотрел на нее, смотрел, потом, не поднимая глаз, осторожно приподнял один пальчик, затем другой и наконец взял ее руку в свою.
Так он сидел, держа руку Анны в своей, затем, не зная, что с ней делать, аккуратно положил на скамейку. Ну что, пошли, сказал он. Они встали и побрели дальше. В квартирах на бульваре Сен-Жермен за тюлевыми занавесками передвигались тени. Кое-где в окна высовывались фигуры, освещенные горящей у них за спиной свечой. Месье и Анна Брукхардт больше не разговаривали. Они шли и шли.
