Сцена двадцать четвертая. Всегда говори никогда
Комната Атрокса.
Гувернантка
Никогда, слышишь,
никогда человеком тебе не стать.
Вот зеркало гляди, и задай вопрос.
Когда же ты начнешь рыдать,
или те серые блеклые глаза
не способны слезы источать.
Возомнил себя умней меня,
выучил из книги те слова, Атрокс.
Что молчишь?
Никогда тебе мира не видать,
ни женщин в объятьях не ласкать.
Никогда не попасть тебе на бал.
Атрокс
Разве я могу желать то, чего не знаю.
Гувернантка
Вздумал мне дерзить?
Миссис Нортон
Зачем кричите, распугаете весь дом.
Гувернантка
Всё, с меня хватит, я ухожу.
Миссис Нортон
Эх, Атрокс, ты уже взрослый мальчик,
а всё не угомонишь свой пыл.
Ничему не научишься ты так,
меняя учителей как колготы.
Никто не может, выдержать тебя,
особенно когда ты выставляешь людей на стыд.
Нехорошо, запомни, чужие страсти оглашать,
ты лишаешь их кроны.
Грехи видны,
но лучше смотри пристально на свои.
Атрокс
Aliena vitia in oculis habemus, a tergo nostra sunt.
(В чужом глазу соломинку ты видишь, в своем не замечаешь и бревна)
Миссис Нортон
Верно.
Самолично научишься куда быстрей,
изучай науки и выбирай что тебе нужней.
Атрокс
Зачем мне другие книги, когда есть книга книг,
Миссис Нортон
Верно, но всё же чтобы стать частью общества
и жить среди людей,
знания нужны чужих идей.
Атрокс
Но она повторяла – никогда,
так для чего мне и пытаться?
Миссис Нортон
Ты не сможешь быть пустым,
полюбишь когда-нибудь,
тогда-то и поймешь.
Атрокс
Она сказала, что там, в зеркале антипод,
она сказала, что я урод.
Миссис Нортон
Собою недовольна, вот и срывается на других.
Главное будь красив душой и сердце чистое храни.
Приготавливай себя для искренней любви.
Атрокс
А почему я чувствую каждый день,
что скоро я умру.
Миссис Нортон
Не думай об этом,
неведомо,
когда окончиться наш путь земной.
Один лишь Бог знает,
когда ангел смерти явится за тобой и за мной.
А слово – никогда, забудь,
оно пустое, верь в чудеса.
Конец четвертого акта.
Вступительные слова перед пятым актом
Опустошенность, вдохновенье исчерпал, в омут заговоренный ниспадал, там я радовался, там и страдал. Истину искал, обрел, но тут же потерял, и снова отыскал. Вот терзание творца, вот осужденье самого себя, он и жертва и палач. И муза спряталась в толпе, не прячься, выйди, покажись, в одежды облачись, кротка, чтобы я делал без тебя, также бы черпал воду из морей, жажду не утолить соленою водою, всегда пустой, чтобы насытившись не облениться и руки не опустить.
Спектакль почти что сыгран, задремал усталый зал, Флоренция, где гении твои, пусть разбудят бедолаг красотою внеземного слога, но нет, в прошлом остались величавые стихи, куда делись светильники и монастыри, почти не слышно, настали другие времена, но зрелища остались прежними во все века.
