Ненужные люди. Сборник непутевых рассказов | страница 55



…В пятницу ехали из Саянска усталые и довольные. «Откидались» все, кроме Катьки, у которой не взяли ничего. Это на языке «сетевиков» назвалось «обосраться». Остальные сбросили по пакету, оба Фёдора – по два. Крепыш утешал Катю «Абаканским крепким» на заднем ряду, Василиса сидела впереди, рядом с Александром, слушала его «Аквариум», а потом вдруг хлопнула себя по лбу и полезла шарить по карманам. Нашла AUX-шнур, воткнула в свой телефон и в магнитолу: «Давай, дядя, мою музыку послушаем?» Он молча переключил режим, и машину наполнила Васькина музыка: «Я закрою твоё сердце из лепестков полотенцем, как воспоминания из детства, я люблю тебя пи@#ец как…»

«Вот это музыка!» – отозвался сзади из темноты Крепыш. «Лирика, ёпт!» – одобрительно подтвердил Теодор, отхлебнул «Абалаковского» и громко отрыгнул. А Васька, стеклянно уставившись на дорогу, покачивалась в такт и подпевала:

«Тихими двориками мимо старых лавочек


Иду влюблённый в глазки твои и на щёчках ямочки


В руках цветочки, ботиночки начищены


Сигаретка дымит, настроение отличное


Птички поют, детишки ходят с мамочками


А я думаю о тебе, моя русалочка…»

Не могу, подумал Александр, сцепив зубы. Лучше крутить баранку в такси. Как-то всё это… похабно, что ли? Неделю доработаю, и уйду. И уставился в белёсый туман, пробиваемый фарами метров на пять, не больше…

7.

Стажировался Сима у Петровича первые пару дней после выздоровления, в самом Абалакове. Ходил, смотрел, запоминал. Выучил про пять шагов. Выучил про восемь ступеней. Слушал, как хрустят купюры за «откиданные» комплекты Петровича, обонял их запах. Деньги пахли. Это был запах свободы, запах мечты.

На третий день Петрович с сожалением отдал его Крепышу: «Парень готов. Пусть начинает, у него получится, я знаю». Крепыш хлопнул Симу по плечу: «Ну, не получится, я его трахну в зад, да, Мобильный?» И улыбнулся своей обычной улыбкой: губы в гримасе, а глаза стеклянные, смотрят сквозь тебя.

Мобильным его прозвала Васька, мол «симка» – она ж в «мобиле», так и приклеилось, а он не возражал. Главное, что он обрёл дом и семью, и его мечта стояла сейчас у дверей. Не нужно учиться, не нужно вкалывать по восемь часов у станка. «Пять шагов» – и деньги в кармане. Три-четыре удачных клиента за день – и ты отбил свой взнос за хату и еду, и отложил еще косарь на свой счёт. Триста шестьдесят пять дней – триста шестьдесят пять косарей за год, ну, минус выходные, но всё равно.

День был солнечный, пах весной и грядущими заработками. Он покурил со всеми на крыльце, расслабил незаметно узел на одолженном у Крепыша синем галстуке поверх одолженной у Петровича белой рубашки, пошёл таскать с третьего этажа пакеты. Грузил в багажник белого «Одиссея», заодно познакомился с водителем, хмурым и неразговорчивым Александром. По просьбе Теодора усадил назад, на третий ряд, высокого парня, стажёра Ваню. Покурил ещё, пока все собирались – оба Фёдора, Васька, Катя. Сегодня он впервые был на планёрке, увидел, как их много: человек двадцать. Большинство уходили по Абалакову, как Петрович, им не надо было оплачивать машину, но было и три выездных экипажа, их команда ехала в Саянск. На планёрке поиграли в разные игры, покричали кричалки, почувствовали себя единым целым.