Мои размышления прервала хлопнувшая дверь. Я сделал еще глоток крепкого, хорошо настоявшегося чая и выглянул в коридор. Оттуда, словно тень, выскочил Игорь и, не снимая обуви, прошел в свою комнату, где начал сметать все со стола и полок, остервенело доставать что-то из-под кровати.
– Что потерял? – сонно спросил я, пребывая еще в состоянии благостной лени.
– Ты, что, телевизор не смотришь? – огрызнулся он после непродолжительной паузы.
Я подошел к телевизору и нажал кнопку включения. Кинескоп пискнул и через некоторое время я увидел движущиеся фигуры.
– А что там? Балет… Ничего особенного.
– Балет! – передразнил меня Игорь, а затем тихо, будто сам себе, добавил – забыл, что ли, в какой стране живешь?
Он достал откуда-то портативный приемник на батарейках, включил его и стал крутить ручку настройки, продираясь сквозь помехи, народную музыку и позывные на азбуке Морзе.
Мы услышали хорошо поставленный голос с почти незаметным акцентом. Игорь слушал его с нескрываемым интересом. А еще он был крайне взвинчен.
За то время, пока мы здесь жили, я научился понимать его практически с полуслова. Когда-то мы здесь жили вчетвером… Но… Наверное, не всех принимает Север или не все принимают его. В-общем, некоторые люди здесь просто не задерживаются.
Изя… Вышедший не то из «фарцы», не то из цеховиков, неисправимый спекулянт в понятийном и классовом смысле, он неудачно перестроился на рыночные рельсы и как-то неправильно себя повел – то ли задолжал кому-то крупную сумму денег, то ли кого-то не того «сдал»… И вынужден был бежать, и бежал в Норильск, где «перебивался» на разных непыльных должностях, пытался крутить махинации с икрой, пушниной и рыбой, опять же неудачно, и через год он уехал, и мы не могли понять, не то он вернулся обратно налаживать «перемирие», не то бежал еще дальше…
Единственный из нас, кто приехал сюда именно работать, был Степан. Он ни от кого не бежал – он искал… Большая нужда, в которой оказалась его семья вынудила его покинуть родной дом и пуститься на поиски заработков, пока непостоянная удача его не свела его где-то на задворках Безымянского рынка с дядей Федей… Работал он исправно, ни с кем не конфликтовал, и два раза в месяц, так же исправно, оставляя себе немного на жизнь, отправлял переводы жене… Хватило его, правда ненадолго – скудное питание его не было предназначено для столь северных широт – года через полтора после нашего приезда он зачастил по врачам, которые, не долго думая, вынесли ему свой вердикт – мол, ежели он не хочет вернуться к своей семье несчастным инвалидом с постоянной одышкой и трясущимися конечностями, ему следовало бы найти заработки полегче и попроще, или, хотя бы, сменить обстановку. Совету этому он внял, и уже с прошлого лета – год с небольшим мы делим эту квартиру с Игорем вдвоем.
