Я подошел к своему дому. Дверь в подъезд беспомощно болталась на одной петле. Я вошел внутрь и поднялся по лестнице. На площадке второго этажа намело сугроб, а перила все заледенели. Едва не зацепившись головой за огромную сосульку, свисающую с потолка, я вошел в квартиру.
После того, что творилось на улице, это казалось раем. По крайней мере снега тут не было. Здесь стояла абсолютная – до звона в ушах тишина. Я посмотрел по сторонам.
Изя сидел в кресле, укрытый множеством одеял. Степан негнущимися пальцами со слезающей кожей обламывал спички, пытаясь разжечь в треноге таблетку сухого спирта. Игорь сидел на полу с закрытыми глазами, опершись спиной о стену, и как будто бы спал.
Тишина словно разорвалась изнутри и раздался голос Изи, тихий, с трагичным надрывом, словно оплакивавший кого-то:
– Мы тут умрем, Саша! Они не успеют спасти всех…
Я вдруг почувствовал, что мне не хватает воздуха и прямо в унтах и шубе, снимая на ходу рукавицы, подошел к окну и стал срывать с рам полоски бумаги, которыми они были проклеены, дергал за ручки, желая впустить внутрь всю эту непогоду.
– Ты это что задумал, смертный?! – раздался сбоку голос Игоря.
Я вскочил с кровати. В висках стучала кровь. В глазах расходились кругами темные пятна.
Так, спокойно. Я – дома. За окном – лето. Никто не умер. Все живы.
В квартире было тихо. Я встал и прошел на кухню, чтобы сделать себе чай и увидел на столе записку:
ОТЕЦ! Я в павильоне. Приходи, как сможешь.
МАЙК.
Я поставил на плиту чайник.
Странно все это складывается. Странно… Майк тогда настоял – и мы сложились деньгами, выкупили павильон дяди Ибрагима. Сейчас он там и пропадает целыми днями: делает ремонт, расставляет мебель, возится с вывесками. Звонил вчера, договаривался, чтобы привезли ему еще этих побрякушек.
А я… Я, если честно, не верю во все это. Хотя… Хотя, конечно…
Закипел чайник. Я долго стоял и смотрел, как набирает силу струя вырывающегося из него пара.
Хотя, конечно, все может быть… Я всего лишь старый дурак, а он… Он молод и полон сил. Вот пускай и кует свое счастье. Я выключил газ, наскоро оделся и пошел на рынок. Решил, что напьюсь чая где-нибудь там, в чайной.
Зайдя в павильон, я увидел, что Майк очень энергично занимается креплением полок. Мои слабые попытки помочь не были приняты в расчет. Майк носился с обнаженным торсом туда-сюда по павильону, который уже успел пропитаться его молодым крепким духом. Я потерся там, как неприкаянный, покрутил в руках полки, которые он собирался крепить, а потом тихой сапой улизнул в чайную добирать утреннюю дозу танина, кофеина и чего-то еще, что требовалось моему бренному телу.
