За все это время, что я провел в Норильске, я не удосужился ни разу никому ни позвонить, ни написать: ни прапорщику, ни жене, ни сыну. Самовлюбленный кретин! Я совершенно ничего не знал.
Но, тем не менее, как говаривали в древнем Китае, камыш уже был раздвинут, и мне оставалось только принять как должное все, что бы меня ни ждало по возвращении домой.
А ждал меня по возвращении – ни много, ни мало – наряд милиции на вокзале. Фамилия моя засветилась, когда я покупал билет на поезд. Поначалу я уже был готов выслушать обвинения в убийстве двух и более лиц, совершенном в состоянии аффекта или иного острого нарушения психики. Но – прапорщик сработал исключительно чисто – и в милиции ограничились лишь тем, что выписали мне с десяток штрафов за нарушение тех или иных статей жилищного и трудового законодательства. Затем мне пришлось прямо с чемоданами в руках бежать в жилищно-эксплуатационную службу подписывать какие-то бумаги касательно квартиры, и, о чудо! – после этого мне в милиции под роспись, в строгом соответствии с действующим законодательством, выдали ключи.
Прапорщик, на самом деле, сработал исключительно чисто – но отблагодарить его я не мог. Все внушающие доверие источники, в том числе и в милиции, в один голос утверждали, что уехал он в очень длительную и очень дальнюю командировку, и искать его следует никак не раньше, чем месяцев через десять, а если еще вернее, то, скорее всего, через год.
Параллельно с этим, в ЖЭСе выяснилась еще одна не очень приятная деталь – члены моей семьи, а именно: супруга, в количестве одна штука, и сын, один-единственный, выписались около года назад и уехали в неизвестном направлении.
И вот теперь, стоя посреди комнаты в зимних, еще видавших норильский снег, ботинках, и в плаще, в котором я спешно уезжал отсюда три года назад, я ощутил неприятный укол той серой, разъедающей душу пустоты.
Оказывается, я и здесь чужой? Точно так же, как и там… Да что таить, точно так же, как и везде. Зачем же себя обманывать?
Зачем я тогда сюда приехал?! Для чего?!
На журнальном столике черным пластиком спасительно блеснул телефон. Звонить! Срочно! Но кому? Да какая разница!
Я выхватил из стоявшей в коридоре тумбы записную книжку. Не может быть… Ведь кто-то же… Кому-то же я нужен… Здесь.
Я снял тяжелую телефонную трубку и поднес ее к уху. Трубка ответила ледяным молчанием. Ах да… Телефон еще не подключили. Надо идти на телефонную станцию…
Но что теперь?
