К стеклянной сфере подполз кот Баюн, пластаясь так, как только могут одни кошачьи, и заглянул внутрь. Любопытная усатая морда вплотную прижалась к стеклу, слегка потревожив равновесие сферы. Мужик в малахае поднял глаза и вздрогнул, чуть не потеряв равновесие. На небосводе сияло три луны – одна белая и две желтых с вертикальными внимательными зрачками. Охотник мрачно погрозил выси меховой варежкой с пришитыми разноцветными бусинами, сплюнул и сноровисто забурился в снежную целину. Баюн с сожалением проследил его трудный путь, прокладывавший новую лыжню со скоростью хорошего снегохода, и тронул шар лапой. Внутри все завертелось, и укутанный снегом ельник исчез вместе со всем наполнением. На его место пришла другая картина, в которой Кащей шел по проселочной дороге.
Как можно ходить по пыльной колее в погожий солнечный день? Спешной рысью городского пролетария умственного труда, легким аллюром серьезного управленца или, скажем, мягким шагом интеллигентствующего завхоза, обозревающего стратегический запас солений в личном подвале? Никак нет, это невозможно. По проселочной дороге любой человек идет уверенным подпрыгивающим шагом, поднимающим маленькие облачка пыли при каждом ударе стопы о поверхность. Вокруг него расстилается многокилометровое поле с загадочными (для мягкотелых горожан) злаками, на голове греется кепка, а в глазах его проявляется разве что бесконечное небо да холмы, уходящие в неведомый горизонт. Кто бы ни был, как бы ни оказался в этой сельской до идиллии местности, все равно шаг рано или поздно станет именно таким – надо просто пройти километр или два. То же самое происходит и с иными ощущениями. Кащей шел, жарился в полуденном зное, слушал стрекот насекомых и решительно ни о чем не думал. Ему было хорошо, точнее, ему снился сон живого человека, густо замешанный на воспоминании о дне, когда ему было вот так хорошо. Это важная оговорка – память людей ненадежная штука, а если мы говорим о снах, то там и вовсе обычно творится черт знает что. И даже он, когда спит, тоже ничего не знает, такая вот непрофессиональная рогатая бестия. У Кащея сны обычно обладают кристальной ясностью – он ведь не живой человек, так что ум его не отдыхает, а мозга и вовсе нет, как и остальных органов. Отдыхать биологии незачем, а значит и помех в восприятие не вносится. Строго говоря, и спать ему незачем – разве что для того, чтобы взглянуть на мир живых через их восприятие. Это же возможно только через предельное отождествление с наблюдаемым субъектом, когда грань между ним и тобой размывается до почти полной прозрачности. Тут нельзя сказать точно, где один и другой – разве что люди по своей вечной рассеяности в таких снах крайне редко могут ощутить иное присутствие и взглянуть на мир многомерно, а вот Кащей очень даже может. Благо у него навалом стеклянных сфер, кубов, тетраэдров и других геометрических фигур.
