В тот холодный осенний день ветер особенно сильно дул в лицо, отчего мы с Олегом, моим одногруппником, шли, опустив головы. На остановке возле университета спустились в переход и там, почти уже у выхода, на ступеньках, увидели мужчину лет сорока, прижимающего к голове красный от крови платок. Люди обходили его, кто-то отводил взгляд, кто-то делал вид, что очень спешит. Совершенно безучастные, никто не остановился и не спросил, нужна ли ему помощь. Может быть, и мы бы прошли точно так же, но Олег остановился. «Что с вами?» – спросил он. Мужчина промычал что-то невразумительное. Было непонятно: то ли он пьяный, то ли так ударился, что ничего не соображает. «Вызывай скорую» – бросил мне Олег. Я набрал номер, дежурная медсестра сказала, что машина скоро будет, но надо подождать. «Если ты спешишь, можешь ехать домой» – предложил Олег. «Да нет, никуда я не спешу» – сам не знаю почему, соврал я. «Тогда подожди на остановке, а я постою тут» – сказал он.
Я вышел из перехода. Над моей головой быстро плыло серое небо. На мне была лёгкая ветровка и я, ёжась, смотрел то на дорогу, то на Олега, стоявшего рядом с пострадавшим. Меня удивляло то, как люди равнодушно проходили мимо: словно всё нормально, словно ничего не произошло, и тут не сидит человек, истекающий кровью. Когда, наконец, приехала машина скорой помощи, я уже изрядно замёрз. Именно после этого случая переход со спешащими людьми превратился для меня в чудовище, безразличное ко всему, и я уже не мог спускаться в него без страха.
Всё это вспомнилось мне так отчетливо, так ясно, что страх подступил и сдавил горло железной хваткой, когда я подошёл к переходу. Переход ослепил меня непривычно белыми стенами, облицованными кафелем, белёсой тротуарной плиткой на полу и свеже оштукатуренным потолком. По правому краю стены, почти под самым потолком, висели лампы, заменяющие здесь дневной свет. Но даже такая светлая обстановка не помогла мне избавиться от страха перед затхлым безразличием, которым веяло из его недр. И все-таки, несмотря на мои ощущения, я шагнул в него. Мне нужен был выход.
На середине перехода резкая боль возникла в области сердца, а по ступеням за моей спиной раздался цокот каблуков. В голове, как искра, проскочила мысль: «Неужели и я исчезну так же, как она?» А затем внутренний голос прошептал «Не стой!». Я с трудом оторвал ногу и сделал шаг. Цокот каблуков приближался неотвратимо, как смерть. Белое безразличие перехода закружилось перед моими глазами. Держась рукой за стену, словно пьяный, я попытался двигаться навстречу ночному небу и свежему воздуху…
