Жизнь гаснет, меркнет свет
– Марселина Деборд-Вальмор
Жиголо сидело в школе в одной ночной сорочке, широкой и белой, словно лицо ребёнка, страдающего малокровием. Стыд загонял Жиголо в упряжку и стегал кнутом. Все одноклассники пялились и высмеивали его за гендерную идентичность. За фарфоровую гладкость лысины. За общение с воблой. За убийство больной и ни в чём не повинной старушки.
Доведённое до отчаяния, оно выскочило на слякотную улицу, чтобы скрыться от позора. Босые ноги чавкали в грязных пузыристых лужах, больше похожих на болота. Внезапно Жиголо по самые плечи провалилось в трясину, вонючую, как гнилые зубы. Тело скованно. Паника освобождена.
Жиголо схватило ртом ком воздуха и вылетело из кошмара, словно пробка из бутылки шампанского. Психотерапевты уверены, что сны являются самой короткой дорогой к подсознанию, но Жиголо точно не собиралось продираться сквозь эти дебри. Оно подозревало, что по ту сторону его ожидают отвратительные факты. Оно и так отгоняло дурные мысли о задушенной старушенции. Вспоминая о ней, Жиголо всегда видело себя смекалистым волком из книжки про Красную Шапочку. Или чулочным душителем, Карлтоном Гэри. Кажется, он изнасиловал парочку престарелых леди, после чего стянул их горла предметами гардероба. Довольно стильный уход из жизни, правда, больше подходящий для молоденьких шлюх.
Жиголо медленно рассталось с одеялом и пошлёпало к зарешёченному окну. Пейзаж был заштрихован ливнем, словно дождь нарисовали мягким карандашом. Легко и непринуждённо. Казалось, что дождь лил не из тучи, а из лейки или сквозь сито. Наконец, происходила разрядка. Небо то ли опорожнялось, то ли кончало.
Жиголо хотело зажечь лампу, да электричество вырубило. Эх, как же оно завидовало электричеству! Пришлось действовать в потёмках. В потёмках умываться и в потёмках пускать ноги в штаны.
– Что за чёрт? Темно, как в гробу! – пожаловался Сальери, выходивший в залу, где они проводили собрания.
– Мне страшно, – в унисон ему захныкал Мама.
Жиголо решило сойтись с ними в одной точке, дабы переживать грозу вместе, как Котёнок Гав и Шарик.
– Доброе утро, – совершенно не к месту поздоровалось оно.
Пустыня в это время гремел кружками в кухне, разводя кофе и копаясь в холодильнике. Анубис помогал идти бледному, как мел, Калигуле.
– Что стряслось? – поинтересовался Сальери.
– Мне… мне… – задыхался мужчина, сжимая в кулаке тетрадные листы.
– Калигула говорит, что кто-то передал ему послания через окно. Вот только я никого не заметил под окнами его комнаты, – закончил за него полуголый и потому покрытый мурашками Анубис.
