– Почему-то все считают, что она на везение. Или на смекалку. Но в этой игре нет никакого риска. Потому что бумага способна покрыть всё, – Памела с твёрдой надеждой заглянула в то, что находилось под бровями.
– Даже любовь? – отчаянно отозвался Сальери.
– Тем более любовь, – бесстрастно обожгла его девушка.
Ваша ночь – лежащих с миром
– Поль Верлен
Наутро небо завалило густыми, словно жирные сливки, облаками. Жиголо стояло у плиты в сереньких тусклых штанах, какие годятся или для спорта, или для лежания в больнице, и пекло оладьи. Золотые ладошки трещали на раскалённой сковороде, щедро сдобренной маслом, их подцепляла четырехзубая вилка и переворачивала на сырую сторону.
Вскоре кухню заполонили великие властители мира. Они выпили пилюли и уселись за стол.
– Сейчас поем, а как дальше жить – не знаю, – вздохнул Анубис, макая оладушку в банку со сгущёнкой.
Калигула же отстранился от сгущённого молока на дистанцию вытянутой трости.
– Можем погулять во дворе, – поставило сковороду в раковину Жиголо.
– Дельное предложение! – поднял сложенную оладушку Пустыня. – Я присоединюсь.
Анубис и Сальери обошлись кивком. Позиция Калигулы осталась непоколебимой. Жиголо взяло с собой слюнявого Маму и молчаливого Олега, и они высунулись на гладко подстриженную лужайку, обнесённую забором. Рядом с ней бежала кирпичная дорожка, правда, не жёлтая. Порой попадались скамейки. Расстояние между ними всегда разнилось, и казалось, что лавочки расставляли рандомно. Грузные груды облаков с интересом склонились над шествием пятерых неформалов. Влажный воздух облеплял тела, словно парафин, и жутко воняло сыростью.
Сальери уселся на скамейку и вытряс из папки кипу белых листов. Из кармана вынул карандаш, служащий ему тем же самым, что палочка для дирижёра. Расположив пустые страницы на коленях, он на некоторое время завис, а потом поцеловал бумагу грифелем.
Однако талантливому романисту не удалось сосредоточиться, потому что товарищи не только какофонили, но мельтешили под носом. Отвлекали его боковое зрение.
– Что пишешь? – выхватил верхний листок Анубис. – «Даже перед смертью на её лице розовело тире улыбки,» – прочитал он.
– Отдай! Это интимное! – всполошился Сальери, но Жиголо перехватило брошюрку и сложило из неё длинный самолётик. Пустило вдаль.
– Ты сдурело? – Сальери был заражён злостью.
Но Мама продублировал действие Жиголо, и вторая нелепо смятая бумажка устремилась в небо. И ещё один Боинг 737 впутался в душный сироп воздуха. И разбился. Словно мечты об реальность. Словно голова о камень. Словно нос о сжатый кулак. Впрочем, уже никто не отличал желаемое от действительного. В этом и была их сильная сторона. Лучше отдаваться детским забавным глупостям, чем следовать сухим целям, как это делают будущие врачи. Будущие юристы. Будущие дизайнеры.
