Эти женщины страдали от принудительного кормления, тюремных заключений, сексуального насилия и слежки со стороны британского государства, а затем пережили одну из самых кровопролитных и разорительных войн, которые видел мир. Ах да, еще была такая малость, как эпидемия испанки, убившая 228 тысяч человек в Британии. Чудо, что страна не погрузилась в анархию. В 1920-х годах феминистская борьба продолжилась в области контроля над рождаемостью, бракоразводной реформы и по другим вопросам, но многие суфражистки утратили прежний запал.
Энни Кенни говорила, что оставила движение так же, «как и вошла в него – без гроша в кармане». Она жила в Сент-Леонардс с подругой-суфражисткой Грейс Роу и изучала теософию – квазирелигиозную мистическую традицию. После участия в неудачной попытке Кристабель Панкхерст баллотироваться в парламент в Сметвике в 1918 году она удалилась от публичной жизни. В тот год в гостинице на острове Арран она познакомилась с Джеймсом Тейлором. 24 апреля 1920 года они поженились, свидетелем со стороны невесты был ее брат Реджинальд. У нее был недиагностированный диабет, из-за которого она сильно набрала вес. Все связи, которые сложились в ходе радикальных действий, постепенно распались.
Для Констанс Литтон тоже не могло быть и речи о дальнейшей борьбе. Она была слишком слаба, чтобы присутствовать на торжестве в честь победы суфражисток в Альберт-холле в 1918 году, хотя очень хотела пойти. Впрочем, она сделала для движения все, что могла, и ее имя носит «Клиника материнства», которую неподалеку от тюрьмы Холлоуэй открыла ее коллега-суфражистка Мэри Стоупс. Констанс потеряла связь с Энни во время войны, но в 1920 году поздравила подругу с замужеством и пригласила молодоженов погостить у нее. Как и многим другим суфражисткам, ей было нелегко называть свою подругу миссис Тейлор – в конце концов, несколько супружеских пар в ЖСПС взяли фамилии друг друга, как, например, Фредерик Лоуренс и Эммелин Петик, которые в браке стали Петик Лоуренсами[24]. Кристабель многие письма подписывала для «Энни Кенни Тейлор» или «Э. К. Тейлор». Похоже, ей не хотелось, чтобы Энни утратила свой боевой псевдоним. Свадебное поздравление Бетти Бальфур начинается словами: «Моя дорогая миссис Тейлор (я бы хотела называть тебя Энни Кенни)».
В июле 1920 года Литтон прислала Энни брошь из белых сапфиров, с припиской, что хоть это и недорогая безделушка, но она дорога ей как память, потому что она «всегда носила ее над медалью за голодовку». Письмо заканчивается трогательным постскриптумом, где подтверждается, что Энни была беременна: «О! Как радостно мне думать, что у тебя уже есть секрет! Книга будет… лучше, если подождет до этого момента». Ее сын, в крещении Уорвик, появился на свет 4 февраля 1921 года путем кесарева сечения. Энни был 41 год. Она всегда верила, что часть призвания женщины – в материнстве, и единственный ребенок стал смыслом ее жизни.
