А ему не остаётся ничего иного, как усмехнуться и смириться с очередным поражением.
Чтобы выиграть войну, надо бить по самым слабым местам. У него это больше не получается. Потому что они и есть самые слабые места друг друга.
Возвращаться обратно в помещение — что по доброй воле спускаться в преисподнюю. Его почти сшибает с ног инфернальным жаром, от сплетения не тех запахов подкатывает тошнота, а черти так и скачут вокруг, задевая его как будто случайно, заливисто и весело хохочут, и постепенно оттесняют её всё дальше от него, втягивая их обоих в свой бешеный хоровод.
Темноту разрывают вспышки багряно-красного и оранжевого света, что скачет по стенам как блики разгорающегося пламени, разливается перед глазами кровавой завесой и заново подогревает его желание, только успевшее остыть на морозе, под горечью табака и от сладости её губ, ощущавшейся на сигарете.
Он прорывается вперёд и нагоняет её, но не успевает ничего предпринять, просто замирает под загадочной улыбкой, мгновенно захватывающей в свой плен.
И тонкие, нежные, блаженно-прохладные пальчики ложатся на его плечо, лёгкими касаниями перебираются на шею, чуть задевая кожу ноготками, и подталкивают его наклониться к ней.
— Потанцуем? — её игривый тон возвращает их обратно в осень, в промозглый октябрьский вечер с атмосферой безбашенного пьяного веселья, возрастающего между двумя друзьями не-дружеского напряжения, правильно понятых намёков и оброненного невзначай «зайдёшь ко мне?»
Заводная танцевальная мелодия как по заказу сменяется на медленную романтическую балладу, и он еле сдерживает смешок, вспоминая, что музыку для этого вечера подбирала именно она.
Его ладони только удобно устраиваются на хрупкой спине, её — ложатся ему на плечи, а возбуждение уже затягивает в омут с головой. Тягучее, вязкое, горячее, оно растекается по телу с током крови, добирается до кончиков пальцев, давит на веки, покалывает требующие поцелуев губы и наполняет член так резко и быстро, что у него перед глазами плывут чёрные точки.
А её бёдра слегка трутся об его пах, умело скрывая это за попыткой танцевать.
Если ему удастся выжить после всего, что она вытворяет, ничто в этом мире уже не сможет его убить.
Всё, что теперь ему под силу — склониться к ней, прижаться губами к уху, мазнуть кончиком языка по манящему хрящику и пылко нашёптывать свою месть.
— Скоро я подберусь к тебе близко. Намного ближе, чем сейчас. И тогда заставлю делать тебя всё, что сам захочу. Беспрекословно.
