По её тону я понимаю, что осталось мне недолго. Самые худшие подозрения подтвердятся здесь, прямо сейчас.
С трудом нахожу стул, валюсь на него. Свет слишком яркий, много запахов, назойливые звуки из-за двери. Нет, нет, это всё не со мной! Это всё не моё!», – твердит обеспокоенный мозг.
– Я Вас попрошу! – серьёзно начала врач. – Не исчезайте, не занимайтесь самолечением… Если всё делать экстренно, то Вы имеете большие шансы на выздоровление. Понимаете!
Я чувствую, как слёзы подкатывают, я начинаю хватать воздух.
– Маша, смотрите на меня, слушайте меня!
Я не вижу ничего, кроме красных губ, всё кружится, всё вертится в безумной пляске Вита.
Стоило мне ступить в чёрный коридор, как я ощутила – время замедлилось. Я больше никуда не спешила. Белочка перестала крутить колесо: утром на работу, вечером домой, поскорее поесть и быстренько запрыгнуть в кровать, чтобы завтра всё повторить! Хватит!
Ирония судьбы: год назад я хотела себя убить, но мир не позволил. Я просто осталась жить. Для чего? Вопрос остается открытым. Целый год я плыла по течению. Каждый день был похож на предыдущий. Работа, дом, еда, сон… И так все триста шестьдесят пять дней. Серые, серые, серые дни, но не такие, как в пасмурный день, когда знаешь, что за завесой облаков спряталось солнце. А именно такие, когда понимаешь, что лежишь в бетонной коробке. Весь этот год я была подавленна. Роль жертвы растворилась во мне.
Я вышла из больницы, здание которой примыкало к парку. Вечереет. Снег в этом году растаял рано, было тепло. Везде валялась прошлогодняя листва, а из низин выползал густой туман. Голая аллея вела вглубь. Я вдыхала влажный, по-весеннему ароматный воздух. Запах мокрой земли и прелых листьев мешался у меня в носу. Я так чётко ощущала его. Я слышала, как беспокойные капли срываются с ветки и ударяют о валун, лежащий здесь под деревом. Я подошла к берёзке, прижалась к ней ладонями. Её жилы начинали бурлить, наполняясь соком. Внизу ствола виднелись засечки. Люди режут твои вены, пьют твою кровь! Я прижалась к ней головой. Ветки встревожено застучали. Тяжёлые взмахи крыльев, и на дорогу приземлилась старая ворона. В клюве – добыча: кусок чёрствого хлеба. Она попыталась его клевать, но твердая, как камень, корка, не поддавалась. Птица переложила его в лужу. Прыгала вокруг него и постоянно переворачивала. И скоро её находчивость возымела результаты: хлеб стал мягкий. Вдоволь насытившись, ворона взлетела вверх, и звук её тяжелых крыльев ещё долго был со мной.
