– У меня к Вам предложение, пацаны! – Антон по очереди заглянул нам в глаза. Его щёки и нос начали приобретать розовый румянец.
– Вы сейчас парни известные, полгорода вас знает. Там где можно и где нельзя засветились, вон даже по ящику вас показали. Может мы вашу известность, или как его там называют…имидж, используем для благих целей? Ассоциации поможем, да и сами заработаем. – При этих словах Антон почему то оглянулся по сторонам.
– И как интересно, ты собираешься использовать наш имидж? – Длинный катал по столу пустой стакан, чётки болтались на запястье его руки.
Антон опёрся на локти, наклонился к центру стола и начал говорить тихо и вкрадчиво.
– Кто сейчас в городе знает, что такое Ассоциация? Это просто слово, которое никому ничего не говорит. А за этим словом все эти парни, которых жизнь не особо – то балует. – Антон согнул руку в локте, показывая большим пальцем себе за спину. Все они незаменимы в военных условиях. А здесь на гражданке они никто, мусор. Они и постоять то за себя по большому счёту не умеют. Поэтому мы и сбиваемся в кучи. Здесь ведь мы не только с депрессией боремся и с афганским синдромом, хотя этого в нас во всех выше крыши. Здесь мы ещё пытаемся помочь. Кому деньги на операцию, кому за кредит поручимся, за кого перед начальством похадатайствуем, а кому и ссуду дадим на ремонт, или дачный участок. Денег всегда не хватает, а рекламщик из меня никакой…. – Антон кисло улыбнулся, выдержал паузу и снова по очереди одарил нас взглядом маленьких горящих глазок.
– Я вот как вчера вас в телике увидел, меня словно молния ударила. Я подумал, что люди будут лучше, лояльнее относиться к Ассоциации, если они будут видеть её воочию. Нашей организации нужны яркие представители с которыми бы она ассоциировалась.
– То есть ты предлагаешь, чтобы Ассоциация ассоциировалась с нами? – хмыкнул Длинный. – Звучит как тавтология.
– По хрену, как это звучит. – Антон трясущейся от возбуждения рукой налил по второй. Звякнув стаканами, мы снова выпили, Антон и Длинный тут же закурили, а я вынужден был долго нюхать рукав своей олимпийки.
– Вы молодые, вас знают, с вами приятнее будет вести диалог. Тем более…Антон замешкался, не зная как деликатнее выразить свою мысль. ‒…никому не нужно будет объяснять, что вы в то же время являетесь жертвами войны. Ваш внешний вид будет говорить всё, о тех, кого вы представляете.
– Я себя жертвой не считаю – категорично буркнул Длинный, туша сигарету в пепельнице.
