— Мы с этим разберемся, если ты про это, — взглянул на отца Тёма.
Я забрала у него ребенка, взглянув на часы. Пора было укладывать — спала сегодня она плохо. Соня в ответ зевнула.
— Я не лезу — не бурчи, — скосил на него глаза Германн.
Я поджала губы, уловив мельтешение за окном.
— Василиса, папа приехал! — зачем-то оповестила именно меня мама.
Я в этот момент думала, куда бы исчезнуть, пока он не вошёл в дом.
— Лучше не говорить с ним о религии, — решила предупредить всех я, — и о политике. И о деньгах. И о…
— Две машины у нашего дома! — первое, что заорал папа, открыв дверь, — соседи совсем оборзели ставить свои домины на колесах напротив нас?! Свои гаражи для чего понастр…
На этом моменте он увидел Галину Ивановну, точнее её спину, когда она убегала с кухни к нам в зал. К мужу на диван она плюхнулась с огромными испуганными глазами, взирающими в смеющиеся мужчины.
— Василиса приехала, — шептала отцу мама, помогая снять куртку с плеч, — а Лидеры…
— Не успела от одного отвязаться, за другого ухватилась?! — прошипел он ей в ответ, — а потом что? Опять домой? Только уже с двумя, а не с одним?!
Я выдохнула, любуясь потолком сквозь пелену слёз. Папа был самим собой — это я вспоминала жизнь с родителями как что-то лучше, чем год с Никитой. Кажется, они стояли на одной ступени.
— Мы можем уехать хоть сейчас, Вась, — донеслось до меня от Артёма.
— Давно бы так сделал, — сказал его отец, — и спрашивать не стал бы.
Тёма закатил глаза.
— Не кричи, — ещё тише попросила отца мама, — они только на вечер. Попросит её руки и уедут. Успокойся.
Я перевела взгляд на Артёма.
— Толку просить руки, если я тебе отказала? — прошипела для него.
Он растёкся в улыбке.
— Ты согласилась, — довольно протянул он.
— Я уехала от тебя! — шипение ещё злее.
— Так я тебе разрешил! — никого не стеснялся мужчина.
Я дернула ногой в воздухе, укачивая больше себя, чем Соню на руках.
— Из-за тебя меня сейчас четвертуют, — я повернула голову к шагнувшему в комнату отцу, — привет, пап.
Он хмуро прошёл мимо меня, проигнорировав, насколько это было возможно для него, пожал руку сперва отцу Артема, а потом ему самому, и сел на стул во главе стола, скрестив руки на груди.
— Ты должна молить бога, чтобы он проникся твоими грехами, — произнёс он лично для меня.
— Едва ли бог помог бы ей с чем-нибудь, — опередил открывшего рот сына Германн.
Я едва ли не захлебнулась от желания сбежать. Отец смолчал, только сверля мужчину взглядом и не направляя его ко мне. Это было хоть каким-то плюсом.
