Но не тут-то было.
В руках Тристана был черный меч - уже недобрый знак. Патрик даже заверещал, мелко дрыгая ногами от ужаса, когда инквизиторский клинок, вещь зловещая и будто бы живущая своей, отдельной, таинственной жизнью, качнулся у его лица.
Вокруг помоста собралось много людей - и зевак, и тех, кто жаждал его, Патрика крови. Тех, кого Патрик наказывал или лишил близких. Он видел их озлобленные лица в толпе и чувствовал себя загнанным зверем.
Инквизитор, одетый во все чистое и свежее - даже новое черное пальто со светлыми пуговицами сыскалось в его багаже, - зловеще прогуливался рядышком с жертвой, похлопывая мечом по голенищу высокого сапога.
И небо над помостом вдруг налилось зловещей чернотой, словно все тучи королевства, закрыв мгновенно небо, сбежались в одну точку…
- Сегодня, - звучно произнес инквизитор, и его сильный, хорошо поставленный голос разнесся над площадью, - я хотел бы поговорить с вами о том, что есть хорошо, а что плохо. Этот человек, - Тристан указал на обмирающего от страха Патрика своим мечом, - пользуясь вашим невежеством, выдумал множество правил, которые не имеют к истинной магии никакого отношения! Он запугивал вас и пытал, когда ему вздумается. Так вот я вас научу, как изобличать мошенников. Во-первых, - он обернулся к Патрику и чуть качнул головой, - левшей жечь на кострах инквизиции нельзя!
Он размахнулся что есть силы и плашмя врезал мечом по заднице скованного клирика.
Рука у Тристана была тяжела; от удара шкура на заду Патрика лопнула, боль огнем обожгла нервы, и тот взвился, словно горячий скакун, ревя на всю площадь кабаном, и дрыгая ногами так, что с него слетели штаны и запутали его ноги. Он, брыкаясь, переломал бы себе шею и руки, зажатые в колодках, если б его же собственные помощники, подчиняющиеся теперь Тристану, не удержали его за плечи.
- Ты как-то без благодарности принимаешь инквизиторскую милость, - холодно заметил Тристан, без сожаления разглядывая вопящего Патрика. - Согласись, что я очень милосерден. Я не обложил тебя хворостом и не отрубил тебе голову сразу же. Я всего лишь секу тебя.
- О-о-о, - орал Патрик, багровея, шипя, хрипя и булькая, корча ужасные рожи, чтобы как-то перенести наказание. - Какая чудовищная боль!
- Наверное, нерв перебил, - спокойно заметил Тристан. - Или кость сломал. Наверное, ты останешься хромым… если вообще сможешь ходить!
И он, размахнувшись, еще раз врезал мечом плашмя по заднице Патрика.
