— Простите, — молвил Эрмантье, — где я сейчас нахожусь? В ответ — ни звука.
— Я заблудился, — продолжал он. — Я перенес операцию и… очень плохо вижу.
Башмаки заскрипели снова: удалялись, набирая скорость.
— Очень прошу вас, — крикнул Эрмантье, — скажите мне, где я?..
Он попробовал побежать вслед за прохожим, но тот со всех ног кинулся прочь, словно объятый неописуемым ужасом. Только каблуки громко стучали по асфальту. И долго еще было слышно, как он убегает. Наконец все смолкло, он исчез, а Эрмантье охватило страшное отчаяние. Неужели он хуже прокаженного, стал чем-то вроде зловонной твари, при виде которой люди шарахаются, едва сдерживая крик! А может, мужчина узнал его и решил, что повстречался с мертвецом? Но тогда это кто-то из деревни. Какой деревни? Где она прячется, эта деревня, которая, похоже, и сама убегает от него этой странной ночью? Ну, а если человек поднимет тревогу? И все-таки следует двигаться дальше. Надо во что бы то ни стало обратиться к какому-нибудь человеческому существу. Скоро начнет светать, а рассвет — это предвестник погони.
Эрмантье снова двинулся вперед. Под ногами его бежала все та же дорога. Может, она слегка пошла вверх? Или сам он немного устал? А когда он устает, голова его может сыграть с ним любую шутку. Вот сейчас, например, он чувствует запах сосны. Едва уловимый, и все-таки запах сосны. Максим уверял его, будто в сильную жару от земли исходит запах смолы. Но это чтобы успокоить его. И вот теперь его снова преследует все та же галлюцинация. По мере продвижения вперед у него возникало ощущение, будто он углубляется в душную лесную чащу и со всех сторон к нему подступает запах сосны. Он свернул влево… Нога его замерла на краю покатого склона, который мог спускаться в ров. Он кинулся вправо, на другую сторону дороги, и тоже обнаружил там склон. Спасенья нет. Все пропитано резким, пьянящим, вязким от перегретой смолы сосновым запахом. У него закружилась голова. Значит, они были правы, когда утверждали, будто Лотье… Он бросился бежать, рискуя наскочить на какое-нибудь препятствие, и вдруг правой рукой, плечом и головой сильно ударился обо что-то стоящее на краю дороги. Он упал ничком и лежал, ожидая, что его вот-вот прикончат. Но вокруг не было слышно ни звука. Никто на него не нападал. Легкий ветерок, казалось, шелестел недосягаемой листвой. Осторожно вытянув руки, он наткнулся на что-то твердое, металлическое. Затем встал. Кровь текла у него по подбородку.
