Свернув влево, он начал отсчитывать шаги, досчитал до пятидесяти. Если он не ошибся, то должен был уже выйти на дорогу, ведущую в деревню. Сойдя на обочину, он пошел по траве, вытянув вперед руки, и тут же наткнулся на край откоса. Направление взято верное. Проверяя его по откосу, он сделал еще несколько шагов и угадал начинающийся поворот. Тогда он снова вышел на дорогу, чтобы удобнее было идти. Деревня находится неподалеку, в километре отсюда, а то и меньше. Трудность в том, чтобы не делать зигзагов. Как только он доберется туда, то постучит к Меруди, и тот отвезет его в Ла-Рошель. А если не удастся сразу отыскать дом Меруди, он постучит в первый попавшийся. Его гут все знают, и он легко найдет себе союзников. Его полотняные туфли на каучуковой подошве не нарушали тишины. И все-таки, как знать. Вокруг, пожалуй, слишком уж тихо, слишком спокойно. Слышался только шорох камешков, когда он забредал на обочину. Он тотчас исправлял оплошность. Небо, наверное, усыпано звездами, а дорога, гладкая и блестящая, походит на застывшую воду. С правой стороны через каждые три секунды наверняка вспыхивает красноватый свет: Китовый маяк. Великолепная ночь для побега! Ему хотелось бежать, и не только потому, что было страшно. Впрочем, страха он больше не испытывал. Бежать хотелось потому, что он вновь ощущал вкус к жизни. И даже если им удастся догнать его, он согласен умереть здесь, вдали от ловушки, которую они с таким тщанием приготовили. Но они его не догонят, ведь деревня теперь совсем близко. Наверное, видны уже первые ее дома: кафе Пабуа с лаврами в горшках у съезда с дороги, и кузница Пайюно, и семенная лавка сына Люка с неизменным серым котом, свернувшимся клубочком за стеклом витрины. Эрмантье ускорил шаг. Пейзаж вставал в его памяти с такой силой и ясностью, что он уже не давал себе труда вытягивать вперед руки. Еще каких-нибудь несколько минут, всего три или четыре, и он будет на месте, почувствует под ногами старинную деревенскую мостовую. Увидев его, Меруди придет в ужас. Лучше поговорить с ним сначала через дверь. Объяснить ему, что человек, который просит приютить его, вовсе не призрак, а всего лишь приговоренный. Пугать людей не стоит — момент не тот.
Прошагав добрых пять минут, Эрмантье понюхал воздух. Обычно запахи кузницы доносились издалека, а ночью всегда находились две-три собаки, которые от страха яростно лаяли у своей конуры. Сколько же времени он уже в пути? Трудно сказать. Шел-то он долго, но продвигался, видимо, не очень быстро. Ничего! Осталось совсем немного. И вдруг он заметил, что снова протягивает вперед руки. Тогда он сунул руки в карманы, пытаясь доказать себе, что ничего не боится. И главное — не боится заблудиться. Пройти мимо деревни просто нельзя, потому что дорога ведет прямо туда, и даже перекрестка нет. Поэтому следует шагать вперед и не отчаиваться. Да, но если шагаешь уже полчаса? Полчаса с избытком хватит, чтобы пройти километр, даже если идешь неуверенно и делаешь зигзаги от одной обочины до другой. Наклонившись, он дотронулся до земли, хотя заранее знал, что пальцы его встретят шероховатую поверхность асфальта. Несколько встревожившись, он снова двинулся вперед. Его не покидало ощущение, что в окрестностях пусто, что вокруг простираются бескрайние луга. И мало-помалу, едва ли не против собственной воли, походка его стала менее уверенной, а руки сами собой вытянулись вперед, словно защищая грудь от возможного удара. Он боялся наткнуться на что-то, но уж во всяком случае — не на деревню. Вскоре ему пришлось признать, что никакой деревни нет и уже никогда не будет. А между тем он идет по единственной ведущей туда дороге. Но она, видно, вошла в сговор с Кристианой. Так вот почему они позволили ему уйти. Они верят дороге и ее коварству. «Ну, будет, — уговаривал себя Эрмантье, нельзя предаваться таким мыслям. Дорога эта совершенно безобидна, и я хорошо ее знаю. С каждым шагом по этой дороге я удаляюсь от них и, следовательно, приближаюсь к спасению». Он шел и шел, решив двигать ногами до полного изнеможения. Так можно продержаться не один час. И тут он услыхал кого-то впереди себя. Он остановился. Незнакомец насвистывал. Башмаки его ритмично поскрипывали. Верно, какой-нибудь турист или крестьянин, который отправился на поиски скотины, заблудившейся в болотах. Человек перестал свистеть, но продолжал идти вперед.
