«…Я принял необходимые меры в отношении наших агентов. С этой стороны, мне думается, все будет хорошо. Смету я получу на следующей неделе…» Далее следовали соображения относительно производства ламп, от которых Эрмантье клонило в сон. А в конце Юбер неизменно добавлял несколько строк по поводу Максима.
«…Как и следовало ожидать, Максим опять уехал со своей подружкой. Если мои сведения верны, в настоящий момент он находится в Жерарме…»
Он обещал сообщать новые сведения, а Кристиана сдержанно комментировала уже полученные.
— Напрасно вы так беспокоитесь о нем, Ришар. Мальчику нужна постоянная перемена мест, он привык к беспорядочному образу жизни…
Эрмантье согласно кивал головой, затем выпивал одну за другой две рюмки коньяка. Потом вытягивался в шезлонге и бормотал:
— Мне думается, я немного сосну, Кристиана. Ступайте на воздух, подышите.
Оставшись один, он мучился тем, что упустил момент. Часами корил себя за несвойственное ему малодушие. И в конце концов твердо обещал себе начать разговор ближе к вечеру, за ужином или перед тем как пойти спать. Но потом откладывал это на завтра. И вот сама Кристиана предоставила ему удобный случай. Они пили кофе на веранде. Клеман с Марселиной только что уехали за рыбой. Погода стояла тихая. Слышно было жужжание мух вокруг цветов.
— У вас пуговица отрывается, — заметила Кристиана. — Сейчас пришью и заодно скажу Марселине, чтобы она погладила ваш пиджак. Давно пора.
Эрмантье не готовился заранее. Он просто сказал в ответ самым естественным тоном:
— Пришейте тогда уж и черный креп к лацкану пиджака.
Вот и все. Звон чайной ложки Кристианы смолк. Эрмантье лениво вытянулся в шезлонге. Он сбросил с себя груз. Если бы знать, что это так просто, он не стал бы тянуть. Кристиана осторожно поставила чашку; он почувствовал, что она склонилась над ним.
— Не беспокойтесь, — прошептал он. — Я справился и с этим ударом. Как видите… я жив. Теперь мы можем поговорить.
— Ришар!.. О Ришар!.. Я в отчаянии… Если бы вы знали, как мне тяжело.
Она с волнением взяла его за руку, и ему показалось, что она плачет.
— Спасибо, Кристиана, — сказал он.
— Откуда же вы узнали?
— Ваша шляпка… Вы слишком поздно убрали ее из шкафа. Я успел потрогать вашу вуаль.
— Да, но…
— Вы забыли о колоколе. Это был не набатный звон, Кристиана. Отличить набат от похоронного звона я еще в состоянии.
— Мне так хотелось, чтобы…
— Я знаю, Кристиана… Не плачьте. Вы вели себя безукоризненно… Юбер тоже. Я очень виноват.
