Чем ближе Руди подводил Чета к Травинкам, тем сильнее сомневался.
– А он тебе точно нужен? – интересовался аккуратно, с надеждой.
– Нужен, – жестко отвечал Чет, давая понять, что торги уже не уместны.
– Так его там, может, и нету, в Травинках-то… Может, уже всех волков переловил да ушел.
– Мы проверим. Вдруг не ушел?
– Ла-а-адно, – нехотя тянул Руди и в молчаливой тоске закатывал глаза к небесам.
Травинки оказались крошечной деревушкой в одну улочку, по сравнению с которой Ланья Тишь со своими особнячками выглядела по столичному шикарно. Здесь же стояли совсем хибаристые домишки, бедненькие да черненькие. Частокола не было и в помине, хотя, к чему забор, если и тащить-то нечего?
Посреди улицы собрались, пожалуй, все жители – и большие, и малые. Они с интересом смотрели на сидящего в пыли здоровенного парня, у ног которого лежал еще один, связанный по ногам и рукам.
– Вот он, – непроизвольно вскрикнул Руди и запоздало зажал себе рот.
– Позови его, – предложил Чет.
– Не-е-е, не буду. Не пойдет, думаю.
Рыжий как-то сразу засомневался, растерял пыл и гонор. Чет давно уловил фальшь в его громких заявлениях по поводу «своего парня», и теперь издевался над хвастуном.
– Он же, как ты сказал, из твоих парней? И чего же, даже главаря своего не послушает? Несговорчивый какой!
– Ну, понимаешь, он не совсем из моих… Он скорее свой собственный…
– Какая разница свой или собственный? Зовут, кстати, как его?
– Булли-Кутта.
– Иди, позови его!
– Не пойду, – уперся разбойник, сделав страшные глаза.
– Отчего не пойдешь-то? Так сложно что ли?– Чет прищурился настойчиво, желая вытянуть из рыжего правду. «Ну, давай, Руди, признавайся, что наврал мне и нахвастался, что боишься этого кренделя незнамо как, потому что он – отмороженный головорез, и никакой не твой сподручный» – призывал в мыслях с ехидных злорадством.
– Я его боюсь! – сдался Руди, и с души его будто свалился тяжкий камень. – Хочешь, иди к нему сам, Чет. А я – боюсь.
***
Булли-Кутту боялись все, потому что Булли-Кутта не боялся волка.
Не на словах. Он мог доказать это на деле, и теперь под многозначительное молчание толпы в пыли у его ног скулил и корежился волкодлак. Не простой волкодлак – вожак стаи. Хотя, вожаком его именовали люди, сам гордый представитель оборотничьего племени торжественно величал себя «альфой», не слишком-то вникая в суть подобного названия…
