– Руса-а-алочка, – смакуя, повторила за собеседником водяная дева. С медвежьим кокетством поправила свою шляпищу и лукаво посмотрела на Чета. – Ох, и подлиза ты, Ныряльщик. Как тебя, такого, в Ордене-то держат?
– Работаю хорошо. Все ведь для работы, для нее родимой. Так что про Черную Воду скажешь?
– Скажу, что реки мои чисты. И озера чисты, и лужи, и ручьи. Тьма в открытой воде не живет и не родится. А если б просочилась, не было бы уже здесь никого – ни рыбки, ни травинки, ни живого корешка. – Чет ничем не проявил своего разочарования, но собеседница заметила его сама. – Чего огорчился, Ныряльщик? И почто тебе Черная Вода сдалась? Ведь лучше без нее. Если бы вправду просочилась в реку, всем худо стало бы. – Чет кивнул. Промолчал, раздумывая – говорить еще или нет? – Ты выкладывай. Выкладывай, раз пришел. Ведь не все спросил?
– Не все. Да только ответ вроде как получил. По-иному пытать не буду. Не знаешь ты, видно…
– А ты не суди, что я знаю, а о чем не ведаю, – нахмурилась русалка и отвернулась, вгляделась в березовое рукоплескание.
– И чего ты там конкретно ведаешь полезного?
– Сочится твоя вода, – коротко и страшно сказала вдруг русалка. Повернулась на Ныряльщика всем корпусом, нависла. Но Чет – не из трусливых – ухом не повел, только прищурился зло, спросил требовательно:
– И куда сочится?
– Не знаю, – русалка прянула назад, переложила из ладони в ладонь свою удочку.
– А кто знает?
– Волки.
– Волки не говорят.
– Волкодлаки. Они говорить умеют, когда в человечьем облике. Только несговорчивые.
– Волкодлаки, значит.
Чет задумчиво вгляделся в торчащую над березками гриву далекого ельника. Волкодлаки, упыри, ведьмы, нежить да нечисть – все темные твари Черную Воду жаждут. Если найдут, где испить – будут пить. Обезумевшие, остервеневшие, и тому, кто мешать вздумает, быстро неприятностей наживут.
Пока Чет говорил с русалкой, Змейка пугливо жалась в сторонке. Она слышала разговор, и от него с каждым новым словом ей становилось все тревожнее и тревожнее. В Ланьей Тиши давно шли разговоры про волкодлаков, но как-то беспечно, без особых опасок и тревог.
Первый раз Змейка услышала о них в таверне у тракта, где так любила танцевать. Кто-то из травинковских мужиков болтал. Как раз там, у них в Травинках – соседней деревне, стоящей на тракте – зверюг и видали. Говорили, что пару раз волкодлаки подходили совсем близко к окраинам, но на жителей не бросались. Они искали чего-то, рыскали, озабоченные и озлобленные. А еще тот травинковский мужичонка хвастал, будто жители совсем волков не боятся – ведь нашелся у них какой-то герой-защитник, что гоняет волкодлаков прочь от деревенских дворов.
