Жизнь Аполлония Тианского | страница 89
35. Нерон не терпел философов: ему казалось, будто они рассуждают о пустяках, а втихомолку занимаются волхвованием, — и вот, наконец, всех носящих рубище поволокли в суд, ибо рубище было сочтено колдовским нарядом. О прочих говорить не стану, но вавилонянин Мусоний, доблестью уступавший лишь Аполлонию, был заключен в узилище за свою мудрость, пребывал там в опасности и, кабы не телесная его сила, так и умер бы в кандалах.
и как повстречал он близ Ариции Филолая, и какой вышел у них спор, и как иные ученики Аполлония поддались страхам Филолаевым, а иные остались тверды(36—38)и вместе с учителем своим явились в Рим(39)
36. Вот какова была участь философии, когда Аполлоний прибыл в Рим. В ста двадцати стадиях от столицы вблизи Арицийской рощи повстречал он Филолая Киттиейского. Этот Филолай был силен в речах, но куда слабее в стойкости: он сбежал из Рима и, обратившись в изгнанника, склонял к тому же всех встречных любомудров. Итак, он завел с Аполлонием разговор, призывая его уступить обстоятельствам и не ходить в Рим, где философию ненавидят, — и, рассказывая о тамошних делах, он не забывал коситься по сторонам, как бы кто его не подслушал. «А уж ты с этой твоей оравой философов, — говорил он, — кажешься особенно подозрительным! Ты не знаешь, какие у Нерона заставы, — да тебя и твоих друзей просто схватят у городских ворот, вы и войти не успеете». — «Каким же занятиям, Филолай, предан самодержец?» — спросил Аполлоний. «Он принародно правит колесницей, — отвечал тот, — и распевает на римских подмостках, и живет среди гладиаторов и сам насмерть бьется на арене». — «В таком случае, милейший, — возразил Аполлоний, — разве найдется для образованных людей зрелище великолепнее кесарских безобразий? По мнению Платона, человек — забава божества, ну а тут император сделался забавою людей и потешает чернь своим позором — чем не повод философам порассуждать?» — «Зевс — свидетель, конечно! Но только в безопасности! — воскликнул Филолай. — А вот когда схватят тебя на погибель и когда Нерон сожрет тебя живьем, и ты даже не успеешь разглядеть, как именно он это делает, вот тогда дорого обойдется тебе встреча с самодержцем, — гораздо дороже чем Одиссею встреча с Киклопом! Ведь и он погубил многих своих спутников, быв не в силах отказаться от лицезрения жестокого и безобразного чудища». А Аполлоний в ответ: «По-твоему, стало быть, у Нерона больше глаз, ежели он такое творит?» — «Пусть он делает, что хочет, а ты хоть товарищей побереги», — увещевал Филолай.