— После смерти родителей нас с Даной отправили в детдом, потому что никто из родственников за нами не явился, — не могу подавить нотки обиды. На Левицких. — Через какое-то время нами заинтересовалась одна супружеская пара. У них был детский дом семейного типа, и они забрали нас к себе. Не удочерили, нет, просто взяли временно на воспитание, до совершеннолетия. Мы… должны были радоваться, что растем в подобии семьи. Кроме нас, там были еще дети. Среди них лишь единственный родной сын этой пары — Игнат. И его мы были обязаны слушаться, — сглатываю, стоит лишь вспомнить этого прыщавого шкафа. — Правда, Дана вскоре тяжело заболела, и «приемные родители» каким-то хитрым путем вернули ее в детдом, чтобы избавиться «от заразы», а мне сказали, что она там и умерла.
— Вы ведь встретились? — догадывается Ян.
— Да, мы нашли друг друга незадолго до моего приезда в Польшу, — хмыкаю я. — Как бы это ни было странно, но благодаря тем самым шантажистам, которых я оставила в австрийской тюрьме. Они вынуждали меня подставлять Дану, выдавая себя за нее. Я поначалу даже не знала, что и зачем делаю. А когда все поняла — и мы с сестрой объединились, то… бедными стали они, — ухмыляюсь я.
Умолкаю. Может, довольно откровений на сегодня? Больно вдаваться в подробности, горько ворошить прошлое. Но Ян намерен вывернуть меня наизнанку.
— Дальше, ёжик, — накрывает мою щеку ладонью и поглаживает кожу большим пальцем.
— Ну, пока я была маленькой, жить в той семье было… кхм… терпимо. Да, нас заставляли выполнять разную работу по дому и не только, тяжести таскать, но это действительно мелочи. Труда я не боялась. Я боялась Игната, который возомнил себя чуть ли не надсмотрщиком. И позволял себе нас бить. Ну а я… делала ему гадости исподтишка, — закусываю губу, подходя к самому страшному. — Когда мне было пятнадцать, ему как раз восемнадцать исполнилось. Ну и… Игнат и раньше позволял себе меня трогать, за что получал по рукам и другим частям тела. А в один день он… зашел слишком далеко.
Не успеваю подавить сдавленный всхлип — и прикрываю рот ладонью. Чувствую, как по виску на подушку ползут соленые ручейки.
— Мика, — срывающимся голосом зовет Ян. Как будто издалека, а я в вакууме, погруженная в жуткие воспоминания.
— Что Мика? — вскрикиваю я. — Он дождался, когда дома никого, кроме больной бабули, не будет, зажал меня в кладовке и чуть не… Я бы не вырвалась. Никак. Игнат был сильнее. Мне повезло, что у него… кхм… ну… — теряюсь и краснею, словно мне до сих пор пятнадцать. — В ответственный момент он не смог ничего со мной сделать. Ударил меня от злости и ушел.
