Он постучал себя по виску.
— Я думала… — Вероника опустила глаза. — Вы, конечно, все верно сказали. — Она принялась чертить ногтем по столу. — Но я думала, что вы как-то… разложите все по полочкам, что ли. И убедите меня, что я не сумасшедшая. Или, наоборот, скажете, что все это плод моего воображения, и я обязательно верну свою жизнь, как только воспоминания о смерти Тритона перестанут меня ранить.
— Для этого вы должны признать… — надвинулся Лемгюйс, следя, как ноготь женщины выписывает «восьмерку».
Знак бесконечности, если посмотреть сбоку.
— Нет, — качнула головой Вероника, — мне нечего признавать. Я теперь уверена. Я, знаете, уже неделю хожу на встречи. Сегодня утром случилась третья.
— Какие встречи?
— Мы арендуем маленький зал в центре на Гринфест-стрит. Это встречи людей по интересам.
— Вроде клуба анонимных алкоголиков?
— Да, что-то вроде, — усмехнулась Вероника. — Только у нас собираются люди, которые чувствуют примерно то же, что и я.
— Разделенность и потерю памяти? — уточнил Лемгюйс.
— То, что они герои одного эпизода. Эпизод прошел, а они остались, и теперь не знают, как жить дальше. Мы помогаем друг другу.
Интересно. Лемгюйс помял книжку в пальцах. Клуб по интересам страдающих амнезией. Скажите, Тим, какие были наши интересы? Черт его знает, Оливер, черт его знает. Я не помню. Надо узнать у миссис Ларр.
— И сколько вас? — спросил Лемгюйс.
— Пятеро, — сказала Вероника.
— И как вы нашли друг друга?
— Я расклеила объявление на столбах.
Лемгюйс хмыкнул.
— И что, все прямо как вы, Вероника? У всех чувство, будто с ними уже случилось самое важное, и жизнь их потеряла всякий смысл?
— Сначала пришли двадцать три человека. Теперь осталось пять.
Лемгюйс почесал висок.
— Естественный отбор?
— Да, — сказала Вероника. — И это именно те люди, которые, как бы вы к этому скептично не относились, именно так и полагают.
— Интересно.
— Завтра утром мы собираемся снова. Если хотите поприсутствовать, я вас приглашаю. Но с одним условием.
— Каким? — спросил Лемгюйс.
Несколько секунд Вероника смотрела ему в глаза.
— Вы можете рассказать свою историю, выдуманную или нет, но никак не оцениваете истории других.
Лемгюйс улыбнулся.
— Боитесь, что я разоблачу их?
— Нет. Я боюсь, что вы собьете их с толку.
Лемгюйс пожал плечами.
— Хорошо, я буду нем, как рыба. Я меня нет никакой истории, вы лучше представьте меня, как, скажем, научное сопровождение. В рассказах ведь нужно выявить общие фрагменты, определить границы события, его смысл, ну и так далее. Я вполне могу этим заняться. У меня даже есть рабочий инструмент.
