— Не тешь себя надеждой, — сухо заметил Люсьен.
Джордан не сводил с меня глаз, когда спросил:
— Ей это не понравилось?
— Ни капельки, — ответил Люсьен.
— Позор, ужасно, — пробормотал Джордан. Я вздрогнула, рука Люсьена напряглась, Джордан поднял руку, а затем исчез.
Именно.
Жиииих.
Секунду назад он стоял здесь, а в следующую исчез.
Люсьен оторвал меня от своего тела и повел по коридору. На этот раз он не взял меня за руку, а продолжал обнимать за плечи.
На верхней площадке лестницы, когда Брид открыл нам дверь, Люсьен сунул ему купюру. Я попыталась разглядеть сколько, но не преуспела.
Уотс стоял на страже у машины прямо на том месте, где мы ее оставили.
— Все хорошо, хозяин, никто даже не взглянул на нее, — выдохнул он, кланяясь и протягивая ключи Люсьену, который поднял руку, и Уотс бросил ключи.
Люсьен придержал для меня дверь, Уотс отскочил в сторону, предоставляя Люсьену больше пространства.
Люсьен закрыл мою дверь, я заметила стодолларовую купюру, которую Люсьен сунул в ожидающую руку Уотса. Я также увидела дрожь возбуждения, которая сотрясла тело Уотса, и у меня появилось такое чувство, что это не имело никакого отношения к тому, что Люсьен только что сделал его самым высокооплачиваемым парковщиком в истории, скорее это было связано с тем, что Люсьен почти, но не совсем, прикоснулся к нему.
Мы были далеко от клуба, рука Люсьена вернулась на мое бедро после того, как он приподнял материал платья, но на этот раз не поглаживала, а просто собственнически лежала.
Через некоторое время я не смогла удержаться и спросила:
— Могу я задать вопрос?
— Конечно, — мгновенно ответил Люсьен.
Я сделала глубокий вдох и, прежде чем мое мужество испариться, спросила:
— Ты сказал Сесиль, что заберешь у нее все. А что ты у нее заберешь?
И снова он ответил без колебаний.
— Ее дом, машину, деньги, все, что я дарил ей. Все, что я буду продолжать дарить ей, пока она не умрет. Если она не оправдает мое доверие, ты должна знать, Лия, любая наложница, если она посещает Пир после того, как ее освободили, я имею право прекратить ее содержание.
— И ты бы пошел на это? — прошептала я.
— Не раздумывая ни секунды, — ответил он. — Мои наложницы, нынешние или прошлые, не участвуют в Пирах.
Я была в замешательстве.
— Но ты же сам привел меня на Пир.
Его рука сжала мое бедро.
— Видеть, наблюдать, переживать, быть рядом со мной среди своих, но не участвовать.
Я повернула голову, глядя на него.
— Ты не собирался там кормиться, да?
