У Люсьена было всего пара секунд, чтобы собраться с силами, прежде чем она бросилась к нему бегом через всю комнату, и в последний момент набросилась на него всем телом.
Ошеломленный и неуверенный в ее намерениях, он подхватил ее на руки, обхватив ладонями под задницу, она обвила его своими длинными ногами.
Вместо того чтобы пытаться (несмотря на все ее безуспешные попытки), разорвать его на части, она поймала его взгляд, и тут он заметил, что она тоже была пьяна.
Даже очень пьяна.
— Привет, дорогой, как прошел твой день? — весело, хотя и пьяно промурлыкала она.
— Интересно, — честно ответил он, и именно этот момент свидетельствовал о его интересном дне.
Он оставался настороже, не совсем понимая, какую игру она затеяла.
Его день был действительно интересным. Начиная с утренней поездки на американских горках и заканчивая нынешним поведением Лии, включая дневную встречу с ее тетями. Встреча, на которой они высказали ему свою озабоченность тем, что не получили известий от Лии после первого Кормления. Встреча, на которой он объявил о своих намерениях и удостоверился в их предварительной преданности. Они колебались, размышляя, что это может означать для будущего их семьи, да и для будущего всех наложниц. Но они также не хотели и боялись бросать ему вызов.
Этому не стоило удивляться. Они были Бьюкенен, послушание укоренилось в них на протяжении веков.
Рука Лии потянулась к воротнику его рубашки, переводя его внимание на нее.
— Мой тоже был такой, — поделилась она.
— Как так?
Она перевела взгляд с его воротника ему в глаза, кивнула. Страстно.
— И чем ты занималась сегодня, моя зверушка? — тихо спросил он, считывая ее настроение и расслабляясь в нем.
— Во-первых, я пыталась сбежать.
Его расслабление моментально улетучилось, тело затвердело, но она не заметила, продолжая делиться новостями.
— Но, конечно, не смогла, ты забрал мой бумажник, паспорт, драгоценности, ключи от машины. — Ее глаза сузились, и она заявила: — Это было очень досадно.
От ее слов, которыми она не обвиняла, а просто делилась с ним информацией, его тело снова расслабилось.
Он боролся с желанием рассмеяться, переборол, прежде чем переспросил:
— Досадно?
Она кивнула, улыбаясь, и он почувствовал, как его тело снова стало твердым:
— Да. Раздражающе. Очень.
Он не слушал ее. А уставился на ее губы.
Он никогда не видел, чтобы она улыбалась.
Не совсем так. Он видел, как она улыбается кому-то, на расстоянии много раз за последние двадцать лет. Просто конкретно ему она никогда не улыбалась.
