Он возлагал на нее много надежд, когда встретил. Но она стала полным разочарованием.
Он заметил, как опустилась плавная линия ее плеч, признавая поражение, именно этим и было вызвано его недовольство своей парой, не говоря ни слова, он развернулся и зашагал обратно в душ.
В душе он быстро принял решение подать Заявление о разделе. Он думал об этом в течение многих лет. Сейчас было самое время.
Развод не было чем-то неслыханным для партнеров-вампиров. Но встречался не так часто, как развод смертных. Вампиры, подавляющее большинство времени, спаривались на вечность, будучи бессмертными, означало буквально.
Хотя к разводам относились неодобрительно, отступные не отрицались. Это была не очень хорошая идея — заставлять двух вампиров жить вместе. Было смертельно опасно.
Когда он вышел из душа, Катрина уже успокоилась. Она свернулась калачиком на своей стороне их постели, при виде побежденной и обиженной пары, он принял мгновенное решение, что никогда больше не разделит с ней постель.
— Ты должен понимать, что я заслуживаю объяснений, — прошептала она.
Он не ответил главным образом потому, что не понимал.
— Никто не проводит ночь со своими наложницами, — продолжала она. — Ты рехнешься, если я проведу ночь с Кайлом.
Это было неправдой. Скорее всего он даже не заметит.
Ее голос упал ниже шепота, когда она спросила:
— Что в ней такого?
Люсьен в этот момент одевался.
Закончив, он повернулся к ней лицом и просто ответил:
— Она — жизнь.
Он наблюдал, как ее тело дернулось, словно от удара.
Затем приподнялась на руке, ее лицо наполнилось недоверием и исказилось горечью.
— Твоя жизнь? Ты едва ее знаешь.
Он скрестил руки на груди и посмотрел сверху вниз на свою пару.
— Не моя жизнь, Рина. Жизнь.
Она покачала головой.
— Я не понимаю, что это значит.
Конечно, она не понимала.
Катрина не понимала разницы между недорогим шампанским и лучшим марочным, и никакое количество объяснений или потребления не заставило бы ее понять различия.
Он знал об этом, потому что в течение пятидесяти лет пытался преподать ей именно этот урок.
Жизнь — это кровь и кровь была Лии Бьюкенен. И разница состояла в том, есть крошки или позволить прекрасному бельгийскому шоколаду таять на языке.
Кормиться от Лии было все равно что пить на небесах.
Пить ее кровь с рукой между ее ног, чувствовать ее мягкое тело, придавленное его весом, ощущать вуаль ее запаха, который был всем, смешанным с ароматом ее секса в состоянии повышенного возбуждения, было для него нирваной.
