Я не жаловалась, что он не поздоровался. Я тоже не поздоровалась с ним.
Я подошла к нему.
Не потому, что не могла контролировать свое тело. Это было слишком унизительно, выносить это снова.
А потому, что у меня не было выбора.
И это было отстойно.
Он был таким же огромным и подавляющим, каким я его запомнила. Тем более в моей маленькой комнате, со мной босиком.
Его глаза были более напряженными. Гораздо более интенсивными. Пугающе более интенсивными.
Я остановилась в футе от него и запрокинула голову, взглянув ему в лицо. Я не успела изучить его манеру поведения, но сейчас он выглядел странно — разочарованным.
Я поняла почему, когда он заговорил.
— Не собираешься упрямиться сегодня?
Я упрямилась каждую ночь. И каждый день, если уж на то пошло. Я просто не была дурочкой.
— Моя мать говорит, если я сбегу и нарушу контракт, ты можешь выследить меня и убить.
Его голова слегка склонилась набок.
Затем он несколько нерешительно ответил:
— Верно.
— Ну, даже несмотря на то, что в следующий раз, как бы долго я ни была бы с тобой, мне вроде как нравится жить, и я определенно не хочу, чтобы ты получал удовольствие, отнимая у меня жизнь, так что нет. Я не желаю сегодня упрямиться. — Я откинула голову назад, обнажая горло, напряглась всем телом и нелюбезно предложила: — Займись делом.
Я ждала, слегка запаниковав и определенно испугавшись, что меня разорвут на части.
Вместо этого услышала громкий смех, прежде чем оказалась у него на коленях.
Одну секунду я стояла в шаге от него, предлагая ему свое горло в качестве спасательного круга. В следующую секунду (или, может быть, полсекунды) он уже сидел. А я сидела у него на коленях, одной рукой он крепко обнимал меня спереди за бедра, другая крепко прижималась к моему позвоночнику между лопатками, его пальцы запутались в моих волосах. Мой торс был прижат к его удивительному теплу, руки прижаты к бокам.
Его лицо уткнулось мне в шею, он все еще смеялся.
Какое-то время он продолжал смеяться. Я неподвижно сидела у него на коленях.
Затем он повернул голову, его губы приблизились к моему уху, и он пробормотал:
— Я знал, что с тобой будет не скучно.
— Я не пытаюсь тебя веселить, — заявила я стене позади него с полной правдивостью.
Он нежно потянул меня за волосы, откинув мою голову назад, поднял свою, глядя мне в лицо.
— Я знаю. Вот почему ты такая смешная.
Я уставилась на него. Он ухмыльнулся.
Ему шла улыбка или должна сказать, очень шла улыбка, поэтому я вздохнула.
