Чего она не знала, как и Космо и ее мать тоже не знали, знал только Эйвери, что Люсьен изменил Соглашение пятисотлетней давности.
Войдя в комнату, она села и прочитала каждое слово, чего не делала ни одна наложница, которую он выбирал за пятьсот лет. Она не могла знать, какие изменения он приказал внести Эйвери, и не узнала бы, пока не начнет посещать «Изучение Вампиров», пока не начнет учиться. Он заранее знал, что последствий с ней не избежать, и был готов к ним.
Но после того, как она закончила читать контракт, ее лицо побледнело, глаза вспыхнули, она бросила его на стол, поймала взгляд Люсьена и объявила:
— Не видать тебе моей подписи в этой жизни.
С этой минуты и последовало требование Люсьена, мольбы ее матери, смешки Космо и ухмылки Эйвери.
Не говоря уже о раздражении Люсьена.
Также на столе были перо и Чаша для соединения, маленькая овальная хрустальная тарелка, которая стояла на четырех крошечных хрустальных ножках рядом с пером.
И то, и другое, решил Люсьен, они используют сейчас.
Рука Люсьена поднялась к ее руке, и его пальцы обхватили ее. Он заставил ее выпрямить указательный палец, хотя она и сопротивлялась. Она понимала, что не выиграет, но все равно упорно сопротивлялась.
Он вдруг поймал себя на мысли, что наконец-то наслаждается всей этой игрой.
— Продолжай сопротивляться, моя зверушка, мне это нравится.
Она сразу же перестала сопротивляться.
Он ухмыльнулся. Она сердито посмотрела на него.
Он поднял кинжал, чтобы проколоть ей палец, но остановился и посмотрел на нее. Ее глаза поднялись с ее пальца на него.
Он увидел в них мольбу.
Да, ему это нравилось.
Он бросил кинжал на стол.
И почувствовал, как ее облегчение пронеслось по комнате. Ее сердце бешено колотилось, спотыкаясь само о себя. Теперь ее сердцебиение стало замедляться.
Его глаза переместились на нее, когда он поднес ее руку к своему рту, все еще вынужденный вытягивать ее палец своим большим пальцем.
Он почувствовал, как напряглось ее тело, как появился страх, как опять участился пульс, она пыталась сопротивляться, пока он тянул ее руку к своему рту.
Она была великолепна.
«Нет!» — мысленно прокричала она.
Он открыл рот, поднес ее палец, втянув внутрь. Она замерла, ее взгляд переместился на его рот.
С усилием он подавил возбуждение, которое почувствовал, впервые попробовав ее на вкус, и направление ее взгляда.
Боже, она была чертовски хороша на вкус.
Острым кончиком зуба он разорвал кожу на подушечке пальца.
О боже мой! Мысленно вздохнула она, он почувствовал, как она почувствовала мимолетную боль.
