Вот как раз такие мужчины ей всегда нравились — но, по закону подлости, никогда не доставались в личное пользование. Высокий, широкоплечий, крепко сложенный. Карие глаза, густые брови, четкий, как из-под резца, профиль - вряд ли обошлось без южных или восточных кровей. Наверно, ровесник Федора: коротко подстриженные темные волосы на висках тронуло сединой, от глаз разбегались тонкие морщинки, но это, как ни странно, делало его еще более интересным.
— Как вас зовут? — спросил он, выслушав ее неуклюжие благодарности.
— Любовь, - третий раз за месяц в голову пришло, что ее полное имя в подобной ситуации звучит по-дурацки. С отчеством слишком официально, а Люба больше годится для песочницы.
— Чем вы занимаетесь, если не секрет?
— Кошек развожу. Породистых. Турецких. А вообще ветеринар.
— Серьезно? — удивился Григорий. — Здорово. У меня британец. Пожилой уже, пятнадцать лет. Хочу сейчас еще котенка взять. У нас всегда кошки жили, сколько себя помню. И всегда так делали — брали малыша в компанию к пожилому. И старичок сразу оживает, и мелкий от него всему учится.
— Интересно, - Люба тут же забыла и о ноге, и о своей хандре. — А старческие повадки не перенимает?
— Ну бывает. Но некритично.
— Котенка тоже британца будете брать?
— Да мне все равно, - Григорий пожал плечами. — Я особо за породой не гонюсь. Главное — чтобы понравился.
— А семья как на это смотрит?
— Никак. Я один.
Ой…
Так, никаких «ой».
А собственно, почему нет?
— Хотите ванских посмотреть? Ну, турецких? Если понравится, могу даже в обход очереди. В январе как раз котята будут.
— С удовольствием.
Когда они приехали, ни одного хвоста на участке не обнаружилось — попрятались от снега и мороза.
— Григорий, подождите минутку, я переобуюсь, а то на каблуках больно ковылять, - попросила Люба. — Они в домике все сидят. Кошки. Греются.
Она зашла в прихожую, сменила сапоги на ботинки, осторожно спустилась с крыльца и замерла, глупо моргая.
Рядом с Кошкиным домом на снегу сидела Гюзель и настороженно смотрела на Григория, державшего на руках ее последнего оставшегося отпрыска. Белый самозабвенно терся башкой о его подбородок и тарахтел так, что было слышно на расстоянии.
— Кажется, у нас любовь, - заметив Любу, Григорий опустил котенка на землю рядом с мамашей. — С первого взгляда. Они из домика вышли погулять. Его не отдаете? Я б хоть сейчас забрал.
Люба села на ступеньку и захохотала.
— Он глухой, - сказала, отсмеявшись.
— И что тут смешного? — не понял Григорий. — Я знаю, белые часто бывают глухими. Ну и что? Не проблема.
