– Я тоже, пожалуй, пойду, – говорю я, пока он сверлит меня глазами с высоты своего роста. – Спасибо, ты мне очень помог, – неожиданно, да, но все же стоит благодарности. Оценит, или нет, неважно, просто пусть знает, что мне не все равно. – Не хочу тебя больше тяготить.
Порываюсь встать. Меня резко опускают на место мужские руки, легшие на плечи. Он нагибается ко мне, так и не убрав их, и мне приходится откинуться, чтобы не находиться так близко к его лицу. Не знаю, что он задумал, но мне это не нравится.
– Шелест, ты уже отяготила меня ровно настолько, чтобы не позволить ограничиться одним "спасибо".
Что? На что он намекает?
– Я не просила тебя мне помогать, Северский! – сердито цежу я.
– По-твоему мне нужно было оставить твое тело лежать на холодном полу коридора? Вот как ты обо мне думаешь?
Не думаю. Я совсем о тебе не думаю.
– Я не это имела в виду,… просто неожиданность последующих событий слегка поражает меня.
– Объясни, Шелест, – он наконец-то отлипает от меня, и я чувствую себя увереннее. Насколько это вообще возможно под его холодным взглядом.
– Зачем я здесь? Почему не попросил Улю отвезти меня домой? Насколько я помню, мы не в таких отношениях, чтобы спокойно ходить друг к другу в гости, не говоря уже о том, что я проснулась в твоей кровати.
– Верно. Но ты здесь и не похоже, что я этому очень рад. Так что давай, напряги мозг, и ты сама прекрасно додумаешь ответ на свой вопрос.
Ульяна с одним накрашенным глазом. Ульяна убегающая прочь. Неужели… Нелепая, случайная, безжалостная совокупность событий привела меня в квартиру Северского, который оказался, если уж на то пошло, не так уж и жесток, раз не оставил бездыханную меня спать в университетском медпункте.
– Дошло, Шелест? Ну как, всё еще хочешь списать мой порыв на неожиданное желание затащить тебя в свой дом? – хмыкает он, а потом хмурится. Мой желудок утробно урчит, громко требуя, чтобы его немедленно покормили. – Пошли, – говорит и направляется в сторону еще одной двери.
Он серьезно? До невозможности странный парень – сам же сказал, что не рад меня видеть, но теперь собирается накормить меня, если я правильно понимаю его действия. И ведь не нравлюсь ему – сразу видно, и ему ничего не стоит выставить меня за дверь. Он сделал, что мог, – я очнулась, могу более менее адекватно мыслить и добраться без приключений до дома, если, конечно, вызвать такси. Так почему же продолжает упорствовать в своей помощи?
И что-то мне подсказывает, что мне придется последовать за ним.
