Только этот черный, блестящий, молчаливый, пока не коснешься его руками, заставив зазвучать, механизм знает меня настоящую.
Я касаюсь ноты ми в нижнем регистре. Она отзывается мрачным стоном, болью, отражением моего нутра. Я с завидным упорством жму на клавишу, превращая ее однообразное, но наполненное внутренним движением соло в лейттему черной полосы моей жизни. И под этот мрачный аккомпанемент в голове проносятся события последних двух дней.
– Зина…
– Вася! – я тороплюсь обнять парня, едва переступаю порог квартиры. И когда отстраняюсь, сразу понимаю – по телефону мне не показалось, парень мрачный и напряженный. Что-то точно произошло.
В глаза бросается закрытая дверь в его комнату. Он никогда раньше ее не закрывал. Мнительность – это глупо и неуважительно, как по мне. Вопрос в лоб – честнее тысячи надуманных нелепых доводов. Так почему же я молчу? Внутри у меня тревожные мысли-пауки плетут свои липкие паутины, в которых я запутываюсь помимо воли. И пока он ведет меня на кухню, всё кошусь на позолоченную ручку.
– Надо поговорить, – садится напротив меня парень.
– Вась…
– Я отца нашел, Зин.
– Что? – удивляюсь я. Кому, как не мне знать, что Вася остался сиротой в десять лет, когда его мама умерла от рака. А до этого она воспитывала его одна, ни словом ни намеком не упоминая еще одно задействованное в появлении на свет ребенка лицо. На вопросы отмахивалась, когда конючил сердилась. Ну а потом, собственно, спрашивать стало не у кого…
– Ага, сам удивился не меньше твоего, – его губы трогает улыбка. – Там история такая запутанная, всё случайно, конечно, обнаружилось, но если вкратце, то я около полутора месяцев назад обнаружил пятнышки на коже. Красные, вздутые, чесались, жить не давали. В больницу обратился, там быстро анализы провели, выяснили, что у меня аллергия на арахис, который я как раз недавно в перерывах щелкал вместо семечек. На орехи у меня теперь табу, естественно, но это всё фигня. Я там, когда забирал рекомендации у доктора, оказался в гуще жуткой суматохи. У них персону важную какую-то привезли с тяжелой травмой. Переливание требовалось. Группа первая, резус отрицательный, а это, ты знаешь, что если переливать, то только ее же… Ну а у меня как раз первая отрицательная. Я не жлоб, мне крови не жалко, вот я и предложил помощь. Человека спасли, а я со спокойной душой отправился себе дальше жить. Да только не ожидал, что через неделю ко мне чуть ли не «великое посольство» нагрянет! Пришли, стоят все важные, в костюмах, говорят, что босс меня видеть хочет, а кто у нас есть «босс» не говорят. Повезли меня куда-то, а когда на месте оказались, я даже от неожиданности дар речи потерял, такие там хоромы, Зин! Мрамор, позолота, картины на стенах и черт знает, что еще… Бабками большими за версту несло. Я напрягся, естественно, вдруг какой акуле дорогу перешел, подумал, подумал, но так ничего и не вспомнил. А потом меня к боссу привели. И знаешь, кто это был?
