— Я здесь, потому что я плохой, — объясняю.
— Нет, — отвечает София. — Ты не плохой.
— Так и есть. Я убил свою сестру. Я сделал это со своей матерью. Я — зло. Я чудовище.
— Ты не монстр, — успокаивает она, отрицательно качая головой. — Монстр изнасиловал бы меня, если бы у него был шанс. Ты освободил меня.
Я слышу слова, но они не доходят до меня. Я все время вижу безразличное лицо матери. Чувствую что-то на своей щеке и понимаю, что София оторвала больше ткани от своей ночной рубашки. Окунув ее в воду из шланга душа, она протирает тканью мою кожу, смывая кровь и грязь, пока я сижу неподвижно.
— Здесь боец, — напоминает она, отрывая еще полоску. — Не монстр.
— Я сражаюсь, потому что он заставляет меня.
— Почему не скажешь «нет»?
— Ты видишь камеры?
Она кивает.
— Есть еще комнаты с большим количеством камер. Если я не буду драться, женщины, которых он мне приводит, отправятся туда. Люди много платят, чтобы посмотреть, что он с ними делает.
Она морщится.
— Это они монстры, а не ты. Разве ты не видишь? Ты хороший, Рок, ты хороший человек.
Я качаю головой:
— Хороший человек смог бы спасти свою мать.
— Ты не знал, что она здесь, я бы та сказала. Полагаю, он держал это в секрете?
Я хочу плакать, но слез нет. Не знаю, как себя заставить.
— Как давно ты здесь? — спрашивает она.
— Я не знаю. С детства.
— Что? Только в этой камере?
Я киваю головой.
— Здесь и в нескольких других комнатах. Но когда я подрос, он заставил меня остаться здесь, сказал, что это защитит меня от мира, что мир так же плох, как и я.
— Мир не так уж плох, — поясняет София.
— Там люди, которые смотрят, как я сражаюсь, смотрят, что он делает. Это так же плохо, как и я.
— Конечно, там есть плохие люди. Но есть и хорошие, и в мире гораздо больше хорошего, чем плохого. — София вздыхает, завязывая полоску ткани вокруг моих костяшек пальцев. — И не только люди. Там есть океаны, деревья, леса, реки и так много красивых вещей, и однажды ты увидишь их все, я обещаю.
— Я никогда не видел океана.
— Увидишь, — отвечает она, сжимая мой бицепс. — Я обещаю, что ты увидишь.
— Я не заслуживаю этого.
София смотрит на меня, ее лицо в нескольких дюймах от моего. Она сидит на полу рядом со мной, наклонившись ко мне. Ее рука все еще лежит на моей руке. Ее губы выглядят такими мягкими, и когда она закрывает глаза, я не могу удержаться, чтобы не поцеловать ее.
София целует меня в ответ, ее голова остается на месте. Боль в моем сердце утихает, когда растворяюсь в ее поцелуе. Голод, который, как думал, у меня был, на месте, но он другой, мягче. Руками я обнимаю Софию, и когда мы целуемся, я поднимаю ее в воздух. Она ахает мне в рот, и я погружаю свой язык внутрь.
