Я никогда не знал никого, кто разговаривал бы со мной так, как она, словно я важен, словно что-то значу. Знаю, что она лжет, чтобы сделать меня счастливым. Я нехороший. Хороший человек помог бы ей сбежать, а не опустил бы ее на кровать и продолжил целовать, подминая под себя.
Я чувствую тепло ее тела и не думаю о том, чтобы помочь ей сбежать. У меня есть только мысли о том, чтобы сделать то, что я хотел сделать с ней, сколько себя помню. Я целую ее снова и снова, скользя губами к ее шее, касаясь ее зубами, пробуя ее сладость, когда она обнимает меня за спину. Наконец я отрываюсь, переводя дыхание, в то время как она смотрит на меня, выглядя ошеломленной.
— Возьми меня, Рок, — просит она. — Я хочу знать, каково это.
Я уже возбужден, член пульсирует, когда смотрю на ее губы, задаваясь вопросом, каково это, заполнить ее рот своей плотью. Я встаю на ноги и срываю с себя одежду, пока София смотрит на меня, наполовину испуганная и улыбающаяся. Этот взгляд сводит меня с ума.
СОФИЯ
Я говорю себе, что делаю это, чтобы спасти его мать, но это неправда. Я делаю это, потому что хочу.
Рок обнажен, и это зрелище ошеломляет. Он сделан из твердых мышц, и то, на что я не могу перестать смотреть, указывает на меня между его ног. Он огромен, я уверена, что он никогда не смог бы поместиться во мне.
Я хочу этого больше всего на свете. Не могу адекватно описать потребность, которая овладевает моим телом в этот момент. Я не хочу его внутри себя. Я нуждаюсь, чтоб он оказался во мне.
Теперь понимаю, откуда я его знаю. Это тот мальчик, которого видела в окне чердака по соседству. Он — бедный мальчик, который уехал с отцом, исчез с лица земли, оставив тело своей сестры на произвол судьбы.
Знаю, что Рок не убивал ее, хотя он явно винит себя. Знаю, что он не несет ответственности за тень человеческого существа, в которую превратилась его мать. Есть один человек, который несет ответственность, и он действительно злой. Если мы этого не сделаем, его мать умрет и, возможно, я тоже, подвергнусь пыткам ради платной аудитории в этой стерильной операционной, чтобы стать не более чем черепом на полке, еще одним экспонатом в музее безумия.
Возможно, именно это знание о надвигающейся гибели движет мной, заставляет мое тело хотеть жить, знать, что такое секс. Каким-то образом это восстание против всей смерти, которая окружает нас обоих, акт силы, единственный, что у меня есть в этом отвратительном месте.
