- Три сестерция! - насмешливо ахнула женщина. - Три? Ты верно шутишь, дружище. Если бы мы заплатили пять за все скопом, мы все равно заплатили бы слишком много.
- А теперь смотрите сюда... - Хозяин постоялого двора выразил возмущение и отступил на полшага. Но она оборвала его, прежде чем он смог продолжить, ткнув в него пальцем и глядя вниз, как будто она прицеливалась стрелой.
- Нет! Это ты гляди-ка сюда, хищный ты мошенник. Я покупала еду на рынках Рима с тех самых пор, как научилась ходить. Я также бывала на сельских рынках и среди прилавков Тарса последние два года. Я нигде не видела, чтобы кто-нибудь пытался провернуть такой номер, как ты сейчас.
- Но ... но цены выросли с тех пор, как вы покинули Рим, - взорвался он. - На Сардинии были голод и чума, и это привело к росту затрат.
- Очень складно ты придумал, - ответила она.
Молодой человек не мог удержаться от смеха. Он взял ее руку и нежно сжал. - Полегче, Петронелла. Ты напугаешь человека. Я хочу вас угостить. Он посмотрел на трактирщика. - Давай вдвое сократим ради мира и дружбы, а?
- Тогда десять, - быстро ответил трактирщик. - На меньшее не соглашусь.
- Десять? - вздохнул мужчина. - Давай озвучим восемь, или я снова натравлю Петронеллу на тебя.
Трактирщик осторожно взглянул на нее и втянул воздух сквозь видавшие виды зубы, прежде чем кивнуть. - Тогда восемь. Но без вина.
- С вином, - твердо настаивал другой мужчина, и все следы юмора исчезли в его голосе, когда он пристально посмотрел темными глазами.
Трактирщик надул щеки, затем повернулся и поспешил обратно к двери за стойкой, ведущей на кухню, выкрикивая инструкции своей служанке.
- Это моя девочка, - сказал Макрон с чувством. - Яростная, как львица. У меня даже есть царапины, чтобы доказать это.
- Вам не следовало платить восемь, хозяин Катон, - нахмурилась Петронелла. - Это слишком много.
Катон покачал головой, слегка позабавившись, что она все еще временами считала его своим хозяином. Он освободил ее спустя год, после того, как стало ясно, что Макрон всерьез полюбил ее. А теперь они поженились, и старый центурион был полон решимости подать заявление об увольнении, чтобы они вдвоем могли спокойно уединиться. По правде говоря, обрести умиротворение мирской жизни могло оказаться немного труднее, чем предполагал Макрон, поскольку вскоре они должны были бы направиться в Британию, где он должен был взять на себя свою половину бизнеса, принадлежащего ему и его матери. Катон знал ее достаточно хорошо, чтобы быть уверенным, что она вполне себе не уступит в свирепости личности Петронеллы. Если он хоть сколько-нибудь научился судить о характере любой из женщин, то у Макрона ожидались веселые деньки впереди. И возможно центурион скоро пожалеет и возжелает вернуться на службу в легионах, где он сталкивался с менее ужасными битвами. Тем не менее, это был его выбор, и Катон ничего не мог с этим поделать теперь, когда его друг принял решение. Он будет скучать по Макрону – будет очень скучать по нему – но он должен будет найти свой собственный путь вперед. Возможно, их дороги снова пересекутся в будущем, если Катон будет отправлен в армию в Британии.
