Он выбросил из головы мысли о далеком будущем и прищелкнул языком Петронелле. – Давай-ка ты все же больше не будешь называть меня хозяином. Я тебе уже не более хозяин, чем твой муж.
Макрон ухмыльнулся и скользнул рукой вниз, чтобы нежно хлопнуть ее по заднице. - В свое время я разбирался с гораздо более сложными рекрутами, чем она. Клянусь богами, Катон, ты был одним из самых безнадежных дрыщей, на которых я когда-либо смотрел, особенно в ту ночь, когда ты заявился в лагерь Второго Легиона.
- А теперь посмотри-ка на него, - вмешалась Петронелла. - Трибун преторианской гвардии! А дальше центуриона ты так и не прыгнул.
- Каждому свое, любовь моя. Мне нравится быть центурионом. Это то, что у меня получается лучше всего.
- То, что у тебя получалось лучше всего, - сказала она с ударением. - Те дни прошли. И тебе лучше не относиться ко мне как к долбанному рекруту, иначе ты узнаешь почему. - Она сжала кулак и на мгновение задержала костяшки пальцев под носом Макрона перед тем, как расслабить их.
Луций толкнул Катона. - Мне нравится, когда Петронелла злится, отец, - прошептал он. - Она страшная.
Макрон расхохотался. - Да, парень! Ты ведь и половины не знаешь. Любовь всей моей жизни крепка, как старые калиги, - он бросил на нее тревожный взгляд.
- Но гораздо красивее.
Петронелла закатила глаза и толкнула его. - Ой, расслабься.
Выражение лица Макрона стало серьезным. Он поднял руку, чтобы повернуть ее лицо к себе, и нежно поцеловал ее в губы. Она подалась назад и потянулась к его широкой спине, чтобы притянуть его к себе. Их губы оставались сомкнутыми еще на мгновение, прежде чем их чувственный поцелуй закончился, и Макрон изумленно покачал головой. - Клянусь всем, что свято, ты моя женщина. Моя девочка. Моя Петронелла.
- Моя любовь... - ответила она, когда они с нежностью посмотрели друг на друга.
Катон закашлялся. - Может хотите, чтобы я проверил, смогу ли я найти здесь комнатку для вас двоих по достойной цене?
Вскоре после этого прибыла еда, которую несла на большом подносе коренастая служанка, с которой капал пот от работы над огнем на кухне. Она поставила поднос и выгрузила куски свинины и двух жареных цыплят на деревянном блюде, плетеную корзину с несколькими маленькими круглыми хлебами, два кувшина из самианской глины с пробками с маслом и гарумом и еще один с вином. Порции были более щедрыми, чем ожидал Катон, и в своем теперешнем хорошем настроении он почувствовал себя достаточно щедрым, чтобы дать ей сестерций чаевых. Она взглянула на монету в ладони широко раскрытыми глазами, затем нервно посмотрела через плечо, но трактирщик сидел за другим столиком, за которым сели еще двое посетителей. Она сунула монету в карман на переднике своей запачканной столы и поспешила обратно на кухню.
