Чье сотворенье творцу только на гибель пошло?
Делай, что в силах твоих, почитатель новых поэтов,
Плоти от плоти моей в Риме исчезнуть не дай.
К ссылке приговорен поэт, не книги поэта —
10 Не заслужили они кару, как он заслужил.
Видели мы не раз: отец — в далеком изгнанье,
А между тем сыновьям в Риме позволено жить.
Стихотворенья мои без матери, словно Паллада,
Были на свет рождены, племя-потомство мое.
15 Их под опеку твою отдаю: тем больше заботы
Им удели, что теперь нет и отца у сирот.
Трех из моих детей со мною постигла зараза,
[222]Но безбоязненно в дом можешь принять остальных.
Есть среди них и пятнадцать книг
[223] о смене обличья,
20 Выхваченных из огня при погребенье отца.
Если бы сам не погиб до времени, верную славу
Я бы стяжал и для них, тщательно слог отточив.
Так они и живут без отделки в устах у народа —
Если в народных устах что-нибудь живо мое.
25 К прежним добавь и эти стихи, уж не знаю, какие,
Только б они до тебя с края земли добрели.
Если строки мои прочесть найдется охотник,
Пусть он заране учтет, где я писал и когда:
В ссылке, в дикой стране. Кто об этом знает и помнит,
30 По справедливости тот будет поэта судить —
И подивится еще, как мог в подобных лишеньях
Я хоть такие стихи скорбной рукой выводить.
Да, надломили мой дар страданья, а дар мой и прежде
Сильным не бил ключом — скудную струйку точил.
35 Но и таков, как был, захирел он без упражненья —
В долгом застое сох, чахнул и вовсе погиб.
Вдосталь книг не найду, какие манят и питают, —
Здесь вместо книг поет звон тетивы и меча.
Нет по всей стране никого, кому бы я с толком
40 Мог почитать стихи, — выслушав, их не поймут.
В уединенье ль уйти — так нельзя: против гетов ворота
Тут на запоре всегда, город стена сторожит.
Слово порой ищу или имя, название места —
Нет вокруг ничего, кто бы верней подсказал.
45 Или порой начну говорить, и — стыдно сознаться —
Просто слова не идут: ну разучился, и все!
Уши оглушены и фракийской молвью, и скифской,
Чудится, скоро стихи стану по-гетски
[224] писать.
Даже боюсь, поверь, что вкравшиеся меж латинских
50 Ты и понтийские тут вдруг прочитаешь слова.
Довод защиты прими — судьбы превратной условья
И, какова ни на есть, книгу мою оправдай.
