Небезопасная, кстати, шуточка, вот только на таком расстоянии от императорского двора можно позволить себе и не такое, тем более, когда кругом все свои. Все здесь не раз проверенные кровью и сталью люди, с любым из той сотни рыцарей, что ехала с нами Эмри не раз ходил в бой плечом к плечу, если и от них ждать предательства и доноса, то кому же тогда верить?
— Я не грущу, — покачал головой я. — Думаю.
— Сочиняешь очередную песню, — усмехнулся Эмри, не правильно поняв, по всей видимости, мои слова.
— Нет, граф, — вновь покачал я головой. — Просто размышляю о нашей жизни.
— Не стоит, — изменил своему шутливому тону граф. — Такие размышления способны загнать человека в куда большую меланхолию, чем та, что терзает нашего владыку.
— И все же, граф, — начал настаивать я, молчать не было больше никаких сил, — а что если слухи, которые мы едем проверять, — правда. И тогда нам придется схватиться не с маврами или мейсами или теми же халинскими фанатиками, что умирают с именем своего пророка, Мегберра, на губах, а с демонами Долины мук или нежитью Килтии. Как нам быть в этом случае, а?
— Оставь, — отмахнулся граф д'Абиссел, — это все бабьи сказки, ты просвещенный и, главное, умный человек. Демоны были низвергнуты в Долину мук еще Катбертом Молотом, а с нежитью эльфы расправились еще раньше.
— Но ведь не уничтожили же, — хлопнул я себя кулаком левой руки по раскрытой ладони правой, — а значит они еще могут вернуться.
— Могут, — звякнули оплечья великолепного доспеха Эмри, — не могут. Какая нам, в сущности, разница с кем сражаться? Чем демоны или ожившие трупы хуже мегберранских фанатиков. Помнишь, Зигфрид, войну с маврами? Они налетали на нас как ветер их родной пустыми — и днем, и ночью, не давая нам и нескольких часов отдыха. Они дрались до последнего вздоха и не помышляя о такой вещи, как отступление. А уж когда из халифата прибыли гашишиины, которых не брала честная сталь и лишь баалоборцы могли сражаться с ними на равных, вот тогда наша жизнь превратилась в настоящую Долину мук. Мы не могли расслабиться ни на одном привале, ожидая кинжала в спину каждую минуту. После этого меня уже ничего не может смутить, а уж напугать. — Он рассмеялся, по привычке запрокинув голову.
— А как вы думаете, каково это — воевать с врагом, не ведающим боли? Сражаться, когда павшие друзья встают и присоединяются к вражескому войску?
— Довольно! — резко оборвал меня Эмри. — Ты занимаешься тем, что наводишь тень на плетень, хватит пугать самого себя старушечьим бредом. Когда встретим врага, тогда и поглядим, какова на цвет его кровь.
