Наблюдая за продолжением спектакля, когда несчастная Одетта билась в окна дворца израненой птицей, я грустно улыбнулась. Белый и Черный Лебеди. Добро и Зло. Одетта и Одиллия. Вот кем я себя ощущала. Однако, если мир сказки “Лебединого озера” был подчинен ясным и простым принципам, где все делилось на черное и белое, реальность простиралась намного глубже — она была гораздо многограннее и переливалась миллионами оттенков. Без тени не было бы света. Закон единства и борьбы противоположностей.
Уже возвращаясь домой, я наблюдала за Авророй, которая сожалела, что сказка завершилась на печальной ноте, грустно улыбалась и думала, что, вероятно, такова жизнь, и не все в ней поддается нашему пониманию.
— В любом случае, это было сильно, — резюмировала Аврора, щеки которой раскраснелись от эмоций.
— Я очень рада, что вам понравился балет, — улыбнулась я и, наблюдая за блеском в глазах моей компаньонки, перевела взгляд на широкий затылок Макартура.
— Рэнделл, Вы когда-нибудь бывали на балете?
— Нет, — коротко ответил здоровяк, а Аврора подхватила: — Вот и я никогда не бывала, но мне понравилось.
— Учту, — посмотрел Макартур в зеркало заднего вида, и я тихо улыбнулась, радуясь этому зарождающемуся тандему, как в свое время была счастлива наблюдать за парой Джулии и Дугласа. Я бросила украдкой взгляд на Аврору, которая поправляла складку нарядного платья, и вздохнула, искренне надеясь, что у этой пары будет более счастливое будущее.
Приехав в пентхаус, первое, что я сделала — направилась в свою гардеробную и, сев на пол, прильнула взглядом к картине с Белым Лебедем.
Сейчас, рассматривая девушку в белоснежном шелке, я пристально изучала ее лицо и видела в этом таинственном мерцании голубых глаз неопределенность. Уже тогда талантливый художник поймал в моем взгляде неуверенность в правильности моего выбора. Я протянула руку к холсту и почувствовала холод от этого чистого белого сияния, как от далекой, но равнодушной звезды. Вот, кем бы я стала для Макса — принимающей его любовь холодной звездой, той, кто подставлял бы щеку для поцелуя.
“Тайна Ангела”, — назвал ее Крис и был прав. Эти глаза скрывали еще одну сущность, темную, запрятанную в глубине подсознания, замученную, но не умершую.
Немного подумав, я скинула простынь со второй картины и, отойдя в сторону, склонила голову набок, сравнивая изображения.
Две ипостаси одной человеческой души. Белый и Черный Лебеди. Добро и Зло. Свет и Тьма.
