— Как он?
— Нормально, — уверенно произнесла она и добавила: — Уже уехал в Лондон.
— Я рада, что он в порядке.
— Он вернул картину, — ровным тоном произнесла Эльза и добавила: — Вернее, она оставалась среди его вещей у меня дома, и он перед отъездом в Лондон попросил передать её тебе.
Я на мгновение затаила дыхание, понимая, чем был продиктован этот поступок, и кивнула.
— Это хорошо. Так и должно было быть… — облегченно выдохнула я. — Когда я ее дарила, надеялась, что мы продолжим общение, как друзья. Но в свете того, что я вернулась к Ричарду, не думаю, что Максу приятно было бы хранить этот подарок.
— Ты должна знать, Макс хорошо к тебе относится, и возвращение этой картины никак не связано с его отношением к тебе.
От этих слов я почувствовала такое облегчение, что мне захотелось плакать.
— Я очень боялась, что он затаит на меня обиду… — тихо проговорила я, качая головой.
— Мой сын очень мудр, — грустно улыбнулась Эльза. — Он понял, что не стоит стучаться в закрытые двери. Пусть и не сразу, но он отпустил тебя.
— А картину он вернул, потому что понимал, что она тянула бы его назад… в прошлое… — задумчиво произнесла я.
— Ты правильно все поняла, — накрыла она мою руку своей ладонью и добавила: — Картина у меня в машине. Ты можешь ее забрать…
Уже на парковке, когда Эльза отдавала мне холст, я тихо спросила, рассматривая ее сосредоточенное лицо.
— Вы не сердитесь на меня?
— Ты поступила честно, не стала мучить моего мальчика, — спокойным тоном ответила она, и мы, попрощавшись, поехали каждая своей дорогой.
Рассматривая из окна джипа, как удаляется машина Эльзы, мне хотелось плакать — только сейчас я ощутила, что связь с этой женщиной, как и с Максом, оборвалась, оставаясь лишь грустным воспоминанием, которое я сохраню в своей памяти навсегда.
***
— Одиллия тоже очень яркий персонаж… — услышала я шепот Авроры, возвращаясь в реальность, и кивнула.
— Сейчас будет фуэте. Один из самых красивых моментов.
— Что это значит?
— “Фуэте” от французского “взбивать”, сокращенное название виртуозного вращения, если одни словом, — пояснила я и добавила: — Считайте.
Аврора, не понимая, что я имела в виду, вновь устремила взгляд на сцену, и, как только грациозная Одиллия в черном оперении начала вращаться вокруг своей оси, зал, и так погруженный в тишину, замер. Аплодисменты начали раздаваться уже на пятнадцатом обороте, и как только танцовщица завершила фуэте, публика утопила зал в бурных овациях.
