. Многие предположительно революционные технологии четвёртой промышленной революции (искусственный интеллект, робототехника, синтетическая биология, машинное зрение и осязание, 3D-печать и т. д.) принесут как пользу, так и вред – и мы не всегда будем в силах указать, что есть что. Так или иначе, их более глубинное воздействие заключается в том, что они потребуют от нас выработки нового понимания наших отношений с миром. Основой здесь послужит непроизвольное открытие, которым мы обязаны этим технологиям, а именно: явления всегда автоматизировались друг другом
[50].
Притом что упомянутые технологии, несомненно, могут реорганизовать личную и планетарную экономику новыми способами, их более долговременное воздействие, возможно, коренится в том, что они выявляют и что отнюдь не ново. Например, ИИ показывает, что интеллект – это эмерджентное свойство упорядоченной материи (включая неорганические минералы); робототехника показывает, что автономия – это следствие автоматизации принятия решения, а не её отсутствия; синтетическая биология показывает, что живая химия внутри нас так же изменчива, как и внешняя; машинное зрение показывает, что граница между восприятием и обработкой информации размыта и условна; нанотехнологии показывают, что периодическая таблица элементов – это просто интерфейс, вроде карты; 3D-печать показывает, что предыдущие методы промышленной сборки были слишком сильно привязаны к месту, и так далее. Города – это настоящие экосистемы, а настоящие экосистемы – это поле взаимной автоматизации, и постичь его до конца не помогут ни картезианство, ни анимизм. Дело не в том, что люди и технологии только теперь стали сливаться воедино как части нового кибернетического организма, а в том, что наш вид стал результатом совместной эволюции с её древними ландшафтами автоматизации. Так было всегда. Одни технологии показывают это с большей очевидностью, чем другие, но разве в таком контексте они становятся предметом обсуждений в Давосе? Конечно нет. Там вы услышите плоские притчи, живописующие непрерывное расширение возможностей постигающего самого себя человека, самодостаточных субъектов и обществ. Для понимания, которого нам необходимо достичь, изложение таких притч вслух хуже гробового молчания.
Коперниканский переворот в дизайне
Метод коперниканского переворота необходимо применить повсеместно, в том числе и к философии дизайна. Здесь он берёт начало в тревожных и мутных последствиях нашего столетия, его обстоятельств, технологий и дедлайнов. На практике он смещает центр тяжести от идеи опыта к результатам, от пользователей к системам, от эстетики к доступности, от интуиции к закономерности, от целесообразности к идеалам. Его прямые последствия определяют самые основы дизайна, но ведь привычки так трудно менять. Сотни лет «человеко-ориентированного» проектирования, от «Витрувианского человека» да Винчи до пользовательского профиля в Facebook, оснастили нас массой полезных инструментов, но во многих серьёзных областях дизайн всё же излишне психологичен, индивидуализирован и антропоцентричен, при этом не так чтобы особенно гуманен. Человеко-ориентированное проектирование, возведённое в универсальный принцип
