Если моменты критического выбора зависят от уже регламентированного – от встроенных в окружающую среду автоматизированных решений, которые даны и не имеют нового предназначения, – тогда под политическим следует понимать не только эти редкие осознанные административные решения, но (даже в большей степени) весь этот танец технически укоренившихся траекторий.
Повторюсь: геотехническое охватывает геополитическое. И в том, что касается десятилетнего плана, политическое (определяемое как дискурсивное несогласие и согласие, основанное на артикулированных интересах, допустимых данной сферой влияния) отчасти перестаёт быть эталонной моделью. Общая заземляющая экология автоматизации даёт возможность предшествующим знаниям, закономерностям и решениям укорениться в городской среде как части определённой ниши, которая будет задействована в некоем непредвиденном будущем. Инфраструктура автоматизирует принятие решений, и потому считается, что она «деполитизируется», если работает без нового обдумывания (или недообдумывания). Чаще всего так и бывает, именно в этом её смысл[47]. Политическое решение типа «Откуда должна поступать вода и кому она должна сейчас подаваться» становится инфраструктурной аксиомой: достаточно открыть кран. Народное собрание по вопросу водоснабжения можно распускать и идти по домам.
Мы не предполагаем, что описанный выше круговорот когнитивной абстракции и технологической автоматизации тяготеет исключительно к устойчивому равновесию или чему-то близкому к идеальным планам и чертежам. Технология программирует абстракцию и автоматизирует принятие решений различными способами, и хотя некоторые из них весьма долговечны (язык, календарь, формула и т. д.), жизнь других (определённое слово, событие, аромат и т. д.) может быть мимолётной. Даже краткосрочные формы могут преобразовывать миры, которые организуют, пока не будут вытеснены чем-то ещё. Порой технологии появляются, чтобы служить одной определенной цели, но по её выполнении обнаруживают, что цель совсем не та, чем нам казалась; более того – мир, в котором эта цель существует, тоже совсем не тот[48]. Некоторые из этих технологий, разработанные как узкопрофильные инструменты, продолжают передаваться из поколения в поколение, эволюционируя и специализируясь, потому что новые знания о мире, выявленные ими, стали нормой: первоначальное отчуждающее изумление перед ними давно забыто, и теперь кажется, будто так было всегда. Явленный мир – только один из множества возможных. Путь, по которому движется развитие технологии, впоследствии служит подкреплением конкретному проявлению. Такие пути – всегда одновременно и лекарство, и яд, причем часто в неравных пропорциях. Выражением тревоги по поводу новой технологии обычно становятся сообщения о пагубных последствиях и разрушительном потенциале, хотя корень беспокойства – не в возможном воздействии новой технологии, а в чём-то, обнаруженном ею и существовавшем всегда. Микроскопы не создают микробов, но теперь, зная об их существовании, мы никогда не сможем смотреть на мир по-прежнему. Такие непрошеные разоблачения выводят нас из душевного равновесия, особенно когда в некотором роде лишают предвидимо привилегированной позиции
