. В своих упорных наблюдениях биополитика сосредоточится не на человеческих телах, действиях и мнениях как упорядоченных сосудах суверенного волеизъявления, а на биохимических и энергетических потоках как геополитических ориентирах, которым следует придать форму и признаки. Когда это произойдёт, народные традиции правления так называемого Запада уступят место более прагматическому универсалистскому материализму. Если только это наконец произойдёт.
Исключения из исключений[41]
Даже когда мы видим, что политическое и технологическое сходятся в масштабе, сам принцип, согласно которому «политическое» определяется через отношение к принятию решения и исключению, продолжает закручивать пружину. Если верховная власть – не только то, что может объявить о наступлении чрезвычайного положения, но и то, что чрезвычайное положение создаёт по своему образу и подобию, то какую верховную власть создадут чрезвычайные положения, связанные с изменением климата? Может ли хоть какая-то инстанция в сфере, принятой сегодня за политическую, объявить о наступлении подобного чрезвычайного положения, и если да, то почему этого ещё не произошло? Если же это было сделано, то почему не сыграло никакой роли? Возможно, что такой инстанции попросту не существует! Мы обладаем средствами (финансовыми, материально-техническими и т. д.) осмысленно противодействовать изменениям климата, однако у нас отсутствует работающий механизм управления, чтобы эти средства применить. Геополитика, которую в конечном счете способно вызвать к жизни чрезвычайное положение, может оказаться весьма далёкой от ожиданий Шмитта и других. Вместо последовательной цепочки представительства по принятию решений, вырастающей из Декларации прав, верховная власть, поднятая чрезвычайным положением, скорее примет форму технического диспозитива, который впоследствии, по мере формирования новой нормы, будет упорядочен при помощи совокупности юридических символов.
Геополитическая медиатеория
Любая технология возникает в определенном экологическом и геологическом контексте: планета принимает конкретные формы, функционирующие определённым образом; точно так же «полития», то есть образ и форма правления, возникает из определённой технической структуры и диапазона доступных средств массовой информации. Таким образом, одна из наших задач – внести вклад в переосмысление истории «политического», с тем чтобы оно лучше учитывало технологические условия собственного возникновения. Многие политические модели, как левые, так и правые, не могут трезво и продуктивно подойти к этому вопросу, не увязнув. Политическое – не только то, что ограждает «нас» от «них», а «их» от «нас», очерчивая спорную область различий. Политическое очевидно, когда и потому что усиленно ограждает политию от экономики, политию от технологий, технологии от мифологии и т. п. Первое решение, ещё до решения о чрезвычайном положении, состоит в том, что вообще является или не является предметом политики – и, конечно, это решение само по себе всегда технически опосредовано, а следовательно, ограничено. Политика – если не в теории, то на практике – установила не только способы подразделения поверхности Земли на единицы, подпадающие под разные юрисдикции, но и правила о том, как, когда и где выносится решение, не допускающее исключений. В свою очередь это позволило другим устраивать свои интересы в ожидании надёжной системы командования, цепочек снабжения и ретрансляции. Стандартные политические модели построены посредством не только медийных технологий, но и закрепления разного рода мифологий о том, какая инстанция должна быть наделена правом принятия решений – божественная или светская, человеческая или нет. Мифологии эти могут косвенно основываться на космологическом доказательстве их истинности, базой чему служат технические инструменты исследования реального космоса; кроме того, они могут сообщать, как и почему эти инструменты вообще применяются
