«Бог», правда, в своих альтруистических побуждениях оказался настойчив.
— Иди сюда, — строго сказал он молодому парню, оказавшемуся поблизости. — Ты знаешь, кто перед тобой?
— Не-а.
— Я — Бог!
— Врёшь ты все…
— Честно. Вот честно. Смотри, я пальцы вот так сложил — это значит, что все честно.
— Отстань.
— Ты что, не веришь мне? — обиделся «бог». — А ты знаешь, что я могу тебя отсюда выпустить в любой момент? Только веди себя хорошо да попроси меня как следует.
— Да ну…, — недоверчиво сказал парень, но в его голосе я отчетливо расслышал слабую надежду на маленькое чудо.
Мне даже стало жаль его и я продолжал прислушиваться к разговору.
— Ну, ты хочешь на свободу? Хочешь поехать домой?
— Конечно!
— Смотри, — деловито сказал «бог», — все очень просто. Вот, скажи: когда ты хочешь выйти на свободу?
— Я бы и сейчас…, — робко сказал парень, но так просто сбить «бога» с толку ему не удалось.
— Число! — строго потребовал тот. — Скажи, какого числа ты хочешь выйти отсюда?
Парень беспомощно огляделся по сторонам, пошлепал губами, явно не в силах сориентироваться в календаре, и наугад брякнул:
— Тринадцатого.
— Все, решено! Я запомнил, тринадцатого ты выходишь, — твердо сказал «бог». — И можешь не благодарить — мне не трудно было.
— Спасибо! Спасибо!! — обрадовался парень, и мне показалось, что он даже хочет упасть «богу» в ноги.
За их спинами сразу двое пациентов требовали от третьего спеть песню. Тот вяло отбрыкивался, но, казалось, его сопротивление было не слишком упорным.
— Ты вчера классно пел, — наседали на него «поклонники». — Вот и пой, давай.
— Вместе? — то ли спросил, то ли предложил тот.
— Вместе! Крылатые качели!
И они затянули на три дурных голоса кто во что горазд, не попадая ни в тональность, ни в такт, про качели, которые всё летят и летят.
С одной из кроватей вдруг поднялся здоровенный детина. Высокий и широкий в плечах, настоящая мышечная машина, а не человек. Венчала эту гору мяса весьма скромных размеров голова с крохотными глазками. На каком-то детском, по внешнему виду лице, бродила глупая улыбка.
Здоровяк неспеша прошелся по палате взад-вперед, потом остановился возле одной из кроватей, повернулся и снял штаны, показав ее хозяину толстые ягодицы. Выглядело это на редкость омерзительно. Я хотел отвернуться, но дикость происходящего словно магнит притягивала взгляд.
Немного постояв, здоровяк натянул штаны, отошел в сторону, приспустил штаны спереди и принялся мочиться прямо на пол. На характерный журчащий звук никто не обратил внимания — судя по всему, такое происходило здесь регулярно. Закончивопорожняться, здоровяк вернулся на свою кровать и она жалобно заскрипела сеткой под его весом.
