– Не смей просить прощения за то блаженство, которым ты так щедро одарил меня, – ответила весталка. – До тебя я никогда никого не любила – мне было неведомо, что такое любовь. И ты был прав, когда говорил, что мы с тобой одно целое... Вся моя жизнь – в тебе, Марк, и теперь я знаю, что завистливые боги больше никогда не разлучат нас...
Марк, прежде не веривший ни в загробную жизнь, ни в подземное царство Аида, ни в элизиум, догадался, что значили последние слова Альбии, и эти слова вселили в него надежду. Если им было не суждено друг друга любить и вместе жить здесь, на земле, то там, по ту сторону могилы, они соединятся в вечном блаженстве...
Прежде чем прибывшие с Деллией воины, выполняя её приказ, развели влюблённых в разные стороны, весталка обняла Марка и тихим голосом закончила:
– Помни: «Где ты Гай, там я Гаия»...
Марк понял, что Альбия также готовится к вечному воссоединению с ним и что, несмотря на предстоящую разлуку, где каждого из них ждёт суд и смертный приговор, дальше они пойдут вместе – и он улыбнулся этой мысли как счастью.
По возвращении в Рим Деллия первым делом распорядилась доставить пойманных ею беглецов к императорскому двору. Сама же отправилась домой: перед тем, как появиться на людях после утомительной дороги, следовало позаботиться о своём внешнем виде. Приняв ванну, умащённая благовониями, одетая и причёсанная, она приободрилась и постаралась привести в порядок взбудораженные мысли. Она испытывала большое облегчение, одержанная над Марком победа наполняла её мстительной радостью. Ей казалось, что она в одиночку справилась с непосильной для других работой и что за это её должна ждать награда. Оказанная ею властям услуга в поимке бежавших от правосудия преступников, по мнению самой Деллии, дорогого стоила, и ей уже не терпелось предстать перед ликом божественного Августа. И какими же были её разочарование, досада и злость, когда она узнала от Ликина, что император уехал отдыхать на свою виллу на Капри.
– Что делать, слабое здоровье нуждается в покое и заботливом уходе! – говорил Ликин с огорчённым лицом. – В последние дни, омрачённые к тому же семейными неурядицами, печень божественного так страдала от истечений желчи, что он в отчаянии был вынужден обратиться к необычному и сомнительному лечению. Да, да, к сожалению, горячие припарки императору больше не помогают, и Антоний Муза посоветовал ему употреблять холодные. А также предписал ему полный покой. – И, немного помолчав, он со вздохом прибавил: – Только какой же в Риме покой, когда здесь каждый день случаются разного рода неприятности?
